— Вы о чем? — спросил я настороженно.
Он сказал брюзгливо:
— Ну что это за несолидное щелканье пальцами? Если уж щелкать, так чтоб горы рушились.
Я сказал с достоинством:
— Я вообще-то больше по части строительства. Рушить и дурак может… Простите, я имел в виду не вас, а просто дураков, что ничего другого не умеют.
Он пожал плечами:
— Зря вы так. Все сперва учатся ломать и рушить, а строить — потом. И не все, конечно… Многие так и остаются рушителями. А вы, значит, доросли?
— Не до могущества, — заверил я. — Просто до понимания, что строить достойнее, чем рушить. Конечно, если не имеется в виду умение строить козни или заговоры. Даже строить глазки — уже терпимо… Хотя рушить куда приятнее, сам знаю. Вот подрасту и начну строить! Я вам такое настрою!
Он вздохнул, лицо потемнело.
— Представляю.
Чашку кофе он держал в пальцах без страха и опасения, кофе выпил быстро, я сделал еще чашку, побольше и полную, до краев.
— У вас на лице написан вопрос, — сказал он наконец с великой неохотой, — говорить мне о таком неприятно, но придется. Дело в том, что мой ученик, конечно, силен. Да, как я говорил, плюс помощь извне, в которой я пока еще не разобрался. Однако я не слабее!..
— Даже не зная силу тех, кто ему помог?
— Этой силы едва-едва хватило.
— Но если не нужно больше, зачем расходовать?
Он кисло усмехнулся.
— Маги тоже люди… И часто ведут себя, как дети. Например, почти всегда расходуют больше, чем нужно… для демонстрации своей мощи. Все любят пустить пыль в глаза.
— Глупо, — сказал я. — Это же выдавать противнику свои секреты!
Взгляд его запавших глаз не оставлял моего лица.
— Вы правы, но слишком… правильно правы. Жизнь мага очень небогата внешними событиями, и когда приходится что-то в ней совершать, то мы обычно… гм… перехлестываем. Мальчишество, согласен. Но никто не может удержаться. Вам по молодости трудно представить себе такое, но даже у глубоких стариков хватает мальчишества… порой совершенно дурацкого.
— В этом может таиться слабое место, — сказал я. — Я имею в виду возможное мальчишество вашего противника.
— Он силен, — повторил он отстраненным голосом, взгляд устремился в пространство, — но я не слабее. И если бы ему не помогли…
— Вы этого не ожидали?
— Да. Я все же не верил, что он решится. Все-таки казался таким преданным учеником, ловил каждое слово, записывал, учился усердно, держался подобострастно…
Я хмыкнул.
— Самые усердные и предают. Они потому и усердные, что мечтают поскорее сбросить учителя с его места и самим взгромоздиться. Сколько таких было…
Он посмотрел с удивлением.
— А вы откуда знаете?
Я поморщил нос.
— Умный учится на чужих ошибках… хотя все равно их делает. Я именно такой умник.