— Народы не жалко, — выпалила она, — а вот двух… это подло!
— Брехня, — сказал я веско. — Пару коз сожрал, но двух людев… не припоминаю.
— Здесь письмо! — крикнула она обвиняюще.
— Прочти, — предложил я. — И увидишь, что никого не убивал… сегодня.
Это прозвучало зловеще, но она гордо вскинула голову, в глазах вызов. Тонкие пальцы снова развернули маленький листок, я со своим зрением успел заметить мелкий женский почерк, грамотная писала, зараза, или служанка под диктовку избалованной дуры, что ж тут за варвары такие…
— Я прочту, — пообещала Мириам с угрозой, — не обрадуешься!
— Давай, — сказал я с некоторой тревогой, письмо от женщины, а это значит — ерунда, капризная дура соскучилась по любовнику, отправленному ревнивым мужем или родителями в дальний гарнизон, что еще может написать женщина, — читай, если разбираешь эти… буковки. Думаешь, меня совесть замучает? Вот так прямо упаду на спину и подрыгаю задними лапами в предсмертных корчах тебе на щасте?
Взгляд ее бегал по строчкам, я видел, как двигаются глазные яблоки, крупные, с широкой радужкой, настолько странного удивительно яркого серого цвета, что я не мог оторвать взгляда.
Глава 11
Она вскрикнула и в бессилии уронила руки. Я посмотрел на нее и отвел взгляд, стараясь уверить себя, что мне по фигу, но странное чувство вины медленно пропитывает всего с головы до ног, как холодная вода вату. Лучше бы перехватить чье-то военное донесение, пусть кто-то потерпит поражение из-за неполученных сведений. И чем больше погибнет, тем лучше. Врага нужно ослаблять, обескровливать и дискредитировать гадкими слухами.
— Ага, — наконец прорычал я, — ага, бросится из башни… И убежит?
Она крикнула яростно:
— Ты совсем дурак?.. Она убьется!
— Совсем? — переспросил я. — Это… насмерть?
— А как иначе?
— Ну, — протянул я, — зашибет коготь, поднимется и побежит за добычей…
— Ну почему драконы такие тупые, — воскликнула она с отчаянием, — как ты не понимаешь, что она погибнет, если выбросится из башни?.. А виноват будешь ты!
— Почему я? Я ее выброшу, что ли?
— Ты! — сказала она обвиняюще. — Ты перехватил письмо!
Я протянул насмешливо:
— Так то письмо…
— Ну вот!
— Что — вот?.. Я даже письмо не выбросил.
Ее лицо стало злым и решительным.
— Значит, — процедила она сквозь зубы с такой злостью, что я отчетливо услышал змеиное шипение, — значит… эта сволочь, этот последний гад, этот мерзавец и ублюдок хочет испоганить жизнь Карине?.. Или Вики?.. Да какая разница, таких нужно уничтожать на месте!
Я пробормотал:
— Чего ты взъелась? Все женщины уходят в замужество, повинуясь родительской воле. За того, кого те выберут.
— Много ты знаешь, жаба с крыльями!
— Это знаю, — буркнул я. — Ничего, стерпится — слюбится.
Она выкрикнула зло: