Ричард было сунулся к буфету, но не удержался, глянул на стол и выронил кубок, но этого никто не заметил.
– Триада! – вопил Валме. – Чтоб я провалился! Закатные твари! Разрубленный Змей! Все кошки и все святые мира, Триада!
Триада – три Сердца – Сорок Пять! Единственная комбинация, способная перебить карты Килеана. Граф глядел на лежавшие перед ним картинки, как глядят на привидение или ядовитую змею. Дик видел, как он закрыл и открыл глаза, надеясь, что все изменится, но триада не исчезала – извивались золотые щупальца Спрута, грозно сверкали клыки Вепря, спорил с неистовым ветром Ворон!
– Этого не может быть, – пробормотал Килеан, – просто не может быть…
– Чего только не бывает, – светским тоном заметил Рокэ, рассматривая манжету, – вы не поверите, но однажды…
– Герцог, – голос графа нехорошо зазвенел. – Этого. Не. Может. Быть.
– Сударь… – Алва был холоден и спокоен, как ледник. – Сдавали вы.
– Но…
– Сударь, – повторил Рокэ. – Вы сдавали.
– В самом деле, Людвиг, – вмешался какой-то гвардеец, – откуда вам знать, чего не может быть, если вы не плутовали?
– Разумеется, нет, – подтвердил маршал, – граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах – Человек Чести, просто он несколько взволнован. Бессонная ночь, знаете ли. Кстати, вы должны мне больше, чем сто?ят ваши камни, даже с учетом их благородного происхождения.
Килеан-ур-Ломбах дернулся, словно ему за шиворот бросили кусок льда, его глаза налились кровью, казалось, граф бросится на победителя, но этого не случилось. Усилием воли, справившись с охватившей его яростью, комендант Олларии передал драгоценности Первому маршалу Талига и церемонно сказал:
– Прошу разрешения нанести вам завтра визит.
– Зачем? – поинтересовался Рокэ, вертя в руках выигрыш.
– Чтобы договориться о выкупе и вернуть долг.
– Я не продаю свою удачу, – покачал головой Алва, ловя гранями бриллианта огонек одной из свечей.
– Этому кольцу красная цена шесть тысяч таллов, но я готов заплатить девять, а изумруд можете оставить себе.
– Зачем мне девять тысяч? – поднял бровь кэналлиец. – Я не столь стеснен в средствах, а целомудрие мне и вовсе без надобности.
– Сударь, – Килеан с трудом сдерживал гнев, – проигравший вправе выкупить свое имущество.
– Не спорю.
– Назовите вашу цену.
– Кольцо.
– Простите, сударь?
– Кольцо, – Ворон оставил в покое манжеты и теперь смотрел сопернику прямо в глаза. – Очень старое. Большой квадратный карас, оправленный в золото. По ободку – надпись «Тверд и незыблем», на само?м камне вырезан знак Скал. Углубление залито золотом.
– Вы описываете фамильное кольцо Окделлов. – Людвиг не мог скрыть удивления.
– Совершенно верно.
– Обыграйте вашего оруженосца.
– Оруженосца? – переспросил маршал, не отрывая взгляда от соперника. – Я, сударь, не ищу легких путей. Или вы приносите упомянутое кольцо, а заодно приводите некую весьма посредственную короткохвостую лошадь, или я жертвую свой выигрыш на богоугодные дела. Думаю, кольцо будет неплохо выглядеть на пальце Его Высокопреосвященства. Сильвестр любит бриллианты…
– Рокэ, – если б Людвиг Килеан умел убивать взглядом, герцог Алва был бы уже мертв, – вы предлагаете мне обыграть вашего оруженосца?
– Его или кого-нибудь другого, – пожал плечами Алва. – Меня чужие игры не волнуют. Повторяю. Или к полудню я получу кольцо и клячу, или вечером кардинал будет поучать паству, сверкая бриллиантом Килеанов.