– Глупости! – Ротгер уже встал на другой след, а прошлое, хоть бы и недавнее, его не волновало никогда. – Столы и стулья не виноваты, и потом, им тоже хочется чего-то доброго. У них отняли небо, ветер, шелест листьев и птичьи голоса, так дайте им взамен немного человеческого счастья. Скатерти и простыни, так и быть, смените, а слуг я беру на себя, им самое место на каторге. Как пособникам.
5
Фрида пришла. В черном платье с такой багряной оторочкой, что при свечах сходит за алую. Арлетта спокойно отложила перо и приветливо улыбнулась.
– Вы вряд ли ожидали меня увидеть, – предположила гостья, занимая то же кресло, что и предсказавшая визит золовки Леона, – но я не могла не прийти.
– Понимаю, – пустила в ход ненавидимое Робером слово графиня. – Вас беспокоит судьба Гизеллы.
– Отнюдь нет, – покачала головой бывшая маркграфиня. – Меня беспокоит судьба Талига и отчасти моя, хоть я и солгу маме, когда она спросит о нашем разговоре. Вы, впрочем, можете меня выдать, в прошлый раз вы так и сделали.
– Вот как? – на сей раз графиня Савиньяк уподобилась незнакомому Бруно.
– Вы рассказали маме о моем письме, – поторопилась объяснить Урфрида. Рокэ не зря рекомендовал присказку принца Зильбершванфлоссе, она позволяла спрашивать, не отвечая. – Я повела себя неосторожно и делаю это вновь.
– Так ваши претензии к матери и дочери Арамона были тайной?
– Уже не важно. Я думала прийти раньше, но у вас было слишком много гостей.
– Их и сейчас немало, но можно подождать, пока все разъедутся.
– Зачем? – Дочь Георгии изящно поправила кружево. – Мне не следовало вам писать и тем более не следовало дурно отзываться об этих женщинах, они для этого слишком обаятельны. Я, именно я, не хочу шадди, но если вы собираетесь его пить, выпью лимонной воды или чего-то в этом роде.
– А вина?
– В самом деле… У вас же должно быть кэналлийское… Тогда любую «Кровь».
– Хорошо, – Арлетта небрежно дернула шнур. Урфрида принялась разглядывать потолок. Она молчала, пока хозяйка отдавала распоряжения, что было понятно, но дверь за камеристкой закрылась, а гостья продолжала выискивать на плафоне то ли былые страдания, то ли несостоявшуюся любовь. Арлетта не мешала, благо письмище Сэц-Пуэна оставалось под рукой. Потихоньку плакали свечи, тикали часы, затем принесли шадди, «Змеиную кровь» и зимние фрукты.
– Не тревожьте нас, – велела слугам Арлетта, возвращаясь к описанию боя на батарее. Арно с Валентином предупреждены и явятся запоздно, Ариго перебрался к Людвигу, с которым завтра и уезжает. Мешать некому, разве что у Георгии пройдет голова. За чем бы Урфрида ни явилась, начинать настоящий разговор придется ей.
Графиня неспешно одолевала страницу за страницей; одноглазый кавалерист оказался неожиданно талантлив, куда талантливей чуть не оседлавшего его мэтра. Рассказ не просто увлекал, он был чистым и правдивым, уж это-то вдова и мать маршалов понять могла.
– Сударыня, вас это удивит, – расколола молчание Урфрида, – но я буду неприлично откровенна. Я понимаю свой долг и люблю Талиг, при необходимости я пожертвовала бы ради него жизнью, но второй раз жертвовать гордостью и счастьем не готова.
Повторить «вот как» было бы слишком, и Арлетта просто положила письмо на стол.
– Вы знаете больше, чем мне бы хотелось, – бывшая маркграфиня была само спокойствие, – зато я могу быть с вами откровенна. Я рассчитываю со временем стать вашей дочерью, и я не намерена становиться герцогиней Эпинэ, как бы этого ни хотела мама. К сожалению, я совершила несколько ошибок, которые были неверно истолкованы сперва вашим сыном, а затем и вами. Я не прошу вас вмешиваться в мои отношения с Лионелем, их исправлять мне, но вы можете раз и навсегда избавить если не меня, то Эпинэ, которому вы покровительствуете, от унизительных разговоров и предложений.
– Я с удовольствием помогу Ро, – немедленно согласилась предполагаемая свекровь, – хотя не совсем понимаю, о чем речь. В ближайшее время он не намерен жениться ни на вас, ни на ком-либо еще.
– Я знаю, но намерения этого человека никогда ничего не значили. Эпинэ сделает то, что ему скажут, если скажут правильно. Я примерно представляю, о чем с ним говорила мама. К счастью, Валмонов не устраивает мое появление рядом с младшим принцем, и Иноходец отправился в армию.
– Вы полагаете, дело в Валмонах? – с наслаждением уточнила Арлетта, успевшая получить от сына полный отчет о бегстве Ро.
– Да, – по части уверенности Урфрида могла тягаться не только с матерью, но и с бабкой, – и меня это полностью устраивает. В своем нынешнем положении я не связана временем, как девица на выданье, и могу ждать довольно долго, однако, если вы согласитесь с мамой, Алва и Эпинэ к вам прислушаются, особенно если того же захочет и Лионель. Я в любом случае отвечу «нет», но неловко будет всем.
– Вы переоцениваете мое влияние и недооцениваете Эпинэ. – Ро – умница, и он еще будет счастлив! – Впрочем, вам нужно мое слово. Хорошо, я не стану уговаривать Робера вступить в союз с севером.
– Благодарю вас. Я оцениваю по достоинству всех, включая себя. Герцог Эпинэ красив, темноволос, не слишком умен, но, насколько я могу судить, крайне порядочен. Мама могла быть с таким человеком счастлива, разумеется, если бы он занял достойное положение, но я ценю в мужчинах другое. Вы мне так ничего и не сказали о моем письме.
– Я могу лишь повторить то, что сказала Геор… Вашей матери.
– Не стоит, лучше скажу я. Немногие женщины способны признавать свои ошибки, и я одна из них. Девица Арамона в самом деле полезна для армии, а дуэль Лионеля с генералом Манриком имела сугубо политическую подоплеку, однако вы сказали матери больше, чем я написала. Я могу лишь удивляться вашей близости с сыном.
– Да, мы довольно дружны, но из чего вы сделали такой вывод?
– Из того, что мама знает о связях моих братьев отнюдь не с их слов.