Гайифская шкатулка открылась с подобающим звуком, жук сидел в прежней позе, хотя в какой ему еще сидеть? Верхние жесткие крылья переливались, усища, жвалы и шипы грозно чернели. Король был потрясен и восхищен. Сдавленно ахнув, его величество застыл над шестиногим дивом.
– Осторожно, – затрепыхался воспитатель, – умоляю… Он может укусить… Это опасно, нужно… нужно…
– Вон! – Карл Четвертый топнул ногой, но королям можно и не такое. – Не смей…
– Это опасно! – теперь встревоженный балбес наступал на Эпинэ. – Это может быть опасно… Как старший родственник его величества, вы… Вы несете полную…
За плечом громко и коротко взвыло, будто коту хвост прищемили, и тут же стукнуло что-то деревянное. Заглядевшийся на «пастернака» Арно торопливо обернулся: ее высочество Октавия трясла рукой, его величество сжимал кулачки, шкатулка с оторванной крышкой валялась на полу…
– Ты зачем? – укорял Карл. – Зачем хватала?
– Он кусается, – принцесса сунула пальчик в рот. – Больно!
– Ну зачем ты…
– Ее высочество укушена… Укушена неизвестной тварью!
– Шипогрудым… усачом… – Арно душил смех… – Он не ядовитый, он уже кусал… капрала Кроунера…
– Больно… – хныкнула Октавия. – Гадость!
– Зачем трогала? Это мой… это Наш жук!
– А-а-а-а-а…
Позабытая за всей этой суматохой крахмальная дама вопила, тыкая пальцем в королевский десерт, где что-то темнело. Арно подскочил и увидел усача! То ли выпавший, то ли отброшенный укушенной принцессой жук влетел в кисель, и, кажется, ему там понравилось. Точно! Страшная тварь слегка ворочалась в дрожащей белизне, она явно завтракала. А почему бы и нет? Жуки с бабочками вовсю лопают всякие нектары…
– Замолчите! – подоспевший Иноходец цыкнул сразу на орущую дуру и бубнящего надоеду. – Арно, вытащи-ка этого шипогрудого.
– Не надо! – запротестовал король. – Он голодный. Пусть кушает…
– Мне больно! – принцесса с надутыми губками как-то оказалась возле Арно и теперь тянула к нему пальчик, на котором при желании можно было разглядеть пару красных точек. – Он кусачий!
– Он испугался, – нашелся виконт.
– Да, – подтвердил король. – А ты сама…
Девочка шмыгнула носом, усач, как назло, завозился, накрахмаленная вздрогнула и с воплем «Жо!» бросилась к «пастернаку», тот отшатнулся, забормотав что-то о спокойствии и манерах.
– Сударь, – не растерялся Эпинэ, – успокойте женщину. Лучше всего уведите.
– Жо… Милый… Да… Забери меня отсюда…
2
– Жо… Да… Забери меня…
– Госпожа Теодорина, возьмите себя в руки! Монсеньор, прошу… умоляю не понять случившееся превратно. Я никогда не давал прислуге ни малейшего повода, но стареющие женщины…
– Жо… Но ты… ты…
– Госпожа Теодорина, немедленно прекратите мне тыкать и не цепляйтесь за меня! Это оскорбительно. Иначе мне придется настоять на вашем удалении.
– А… как же… Ты же… Вы же говорили… Шарло скоро заберут военные… Мы уедем… Свой дом, детки… Я еще не старуха…
– Глупая курица, да замолчи же ты наконец! Иначе мне придется… переговорить с ее светлостью о твоем поведении. Монсеньор, уверяю, я так низко не опускался. Мне говорили… Говорили, что эта женщина ворует у прачек мое белье, стирает и подбрасывает мне, но я не обращал внимания. Для меня главным была чистота, я не опускался до розысков, и вот результат.
Он не опускался так низко… И до розысков тоже не опускался. И до прислуги… Он просто был любовником няньки и в придачу трусливой мразью. Обычное дело, Эпинэ оно никоим образом не касалось.