– Мэлхен, – Герард, морщась, принялся застегивать пуговицы на новой куртке, – Сэль не шутит? Если я напился, влез в драку и получил по голове, а господин фок Дахе меня привел домой, так и скажи! Я больше не стану пить, даже если Монсеньор прикажет, я же помню папеньку!
– Ты не напивался.
– Сэль, я с Мэлхен говорю!
– Подруга сказала, как было, – подтвердила гоганни, глядя на ссадину, разделившую щеку Герарда на две неравные части. – Мы накрыли праздничный стол, выбрали украшения и стали причесываться. Закричал Маршал, не воин, а кот. Сэль вышла посмотреть, я спустилась позже и увидела тебя вместе с хромым полковником. Вы стояли у воинской скорлупы, и вас обоих тошнило.
– В том месте убили господина Густава, – добавила Селина и вздохнула. – Мне его очень жаль, но теперь там дверь для выходцев. Живые через нее тоже могут пройти, только потом почти всем будет очень скверно. Нас с мамой от холода к холоду водила Зоя, а вы как-то сами вылезли. Может, ты по голове и получил, но все было на самом деле, и нужно обязательно рассказать об этом Монсеньору.
– Ему не до того… Сэль, я рад, что у вас все в порядке, но мне пора!
– Под самый Излом?
– У нас завтра сражение! Фок Дахе досталось больше, чем мне, пусть он останется у вас.
– Ты тоже ранен.
– Ерунда, переживу… Сэль, мне в самом деле надо! Если я стану отсиживаться в Аконе, когда наши дерутся…
– Станешь. Стол накрыт, а к завтрашнему сражению ты все равно не успеваешь!
– И поэтому буду объедаться в тылу? Не уговаривай меня, я все равно уеду!
– Только сперва поешь и выспишься. В одиночку сейчас не путешествуют, а портить солдатам праздник – свинство. И потом, ты дороги не знаешь.
– Сперва все равно на Доннервальд, а дальше по пути разузнаю.
– Маршал Лэкдеми без тебя обойдется, езжай к Монсеньору.
– Сэль!
– Монсеньор Рокэ – Первый маршал и регент. – Подруга принялась сворачивать испорченную одежду. – Ты должен ему доложить про ваши безобразия. «Фульгаты» знают, где Монсеньор, но сейчас они устроили загул, мы их до утра не найдем. Мэлхен, бери это чудо за шиворот и тащи в столовую.
– Я сам пойду… Ну и хитрюга же ты, Сэль! Ты не врешь? Монсеньор Рокэ в самом деле вернулся?!
– Спроси Эйвона, он его сделал герцогом Надорэа и подсунул нам.
– Эйвона Ларака?! Он же погиб!
– Нет, он тоже вылез, только ничего между Надором и собакой не помнит. Жаль, что он заодно не забыл, что хочет жениться на маме, теперь он будет к тебе с этим приставать. Я выкину это рванье и выпущу Маршала, он в корзине и ему грустно, а вы идите в столовую, пока зайцы со стола не удрали!
– У вас сегодня заяц? – спросил Герард, но в его голосе не звучала прежняя радость.
– У нас много всего, – засмеялась Селина и убежала. Герард провел пальцем по припухшей щеке и взялся за перевязь.
– Сэль с мамой в самом деле ходили с Зоей, – объяснял он, застегивая пряжки. – И отца я два раза видел, когда он уже выходцем стал, но его же сейчас не было!
– Видел ли нар… ты кого-нибудь? – спросила гоганни, думая о Проэмперадоре и нареченном Валентином. – Я поняла, что с вами были двое достойных и много бесноватых.
– Да не помню я, может, и видел! Слушай, у тебя там не остынет?
– То, что должно быть горячим, греется, но долгое ожидание отбирает часть аромата и добавляет резкости.
– Тогда пошли, я ведь в самом деле есть хочу. Это стыдно, я понимаю…
– Почему, ведь голод наш спутник с рождения и до конца?
– Я о том, что выбрались только мы с фок Дахе, это несправедливо!