Внук и бабушка расположились прямо в спальне. Было тихо и тепло, волнующе пахло лилиями, золотистый свет гайифских свечей превращал вытканных на шпалерах коней в сказочные создания. Когда-то Альдо любил слушать про облачных коней, чьи копыта высекают молнии.
– Давай выпьем за Робера, – принцесса подняла кубок, – пусть вернется.
– За Робера, – Альдо с готовностью поднял стакан, – я по нему соскучился, и не только я, а… А что ты вдруг про него вспомнила?
– Сама не знаю, посмотрела на шпалеры и вспомнила. Зря мы беднягу к Адгемару отправили, дипломат из него никудышный.
– Да ничего с ним не станется. – Альдо ловко разрезал пирог. – Адгемар – скотина, но он на нашей стороне. Кстати, он хочет меня завтра видеть… А, Чужой с ним! Давай наконец выпьем за тебя. Я тебя люблю, и живи вечно!
Новый пирог был восхитительным, так же как и вино. Вечер незаметно перешел в ночь, заботы и страхи отступили, ушли в никуда, растворились в радостной усталости. Где-то звонил колокол, по стенам плясали тени, все сильней пахло лилиями. Мупа на кровати дрыгнула лапой и пискнула – ей наверняка снилась охота.
Последний кубок бабушка и внук выпили, как и положено Раканам, за будущую победу. Альдо почтительно поцеловал Матильде руку и ушел, обещав прислать камеристку. Матильда торопливо, пока не вошла Пакетта, подошла к кровати и пихнула Мупу.
– А ну слезай, сейчас злая Пака придет.
Мупа дернулась и визгливо тявкнула.
– Вставай, обжора! – Вдовица еще раз тряханула любимицу, но та осталась лежать.
– Мупа! Да что с тобой?!
Матильда трясла собаку, но с таким же успехом она могла трясти одеяло или подушку. Мупа была мягкой, теплой и неживой. Все было ясно, но принцесса для чего-то погнала Пакетту за лекарем. Прибежал одетый для улицы Альдо и остался. Свечи догорели, и пришлось их сменить, а вдовствующая принцесса так и сидела, положив руку на голову мертвой дайты.
Дура Пакетта наверняка сказала, что в помощи нуждается хозяйка, потому что худой лысый человек в лекарской мантии начал с того, что попытался схватить Матильду за запястье, та холодно отстранилась.
– Когда я заболею, я об этом скажу. Ей уже не помочь?
Лекарь меланхолично поднял собачье веко и резко опустил.
– Сударыня, что она ела?!
Принцесса непонимающим взглядом уставилась на врача.
– Какое это имеет значение?
– Боюсь, очень большое. Конечно, я могу ошибаться, тем более, что яд очень редкий…
– Яд?!
– Вы нашли вашу собаку мирно спящей и попытались разбудить?
– Да.
– Конечно, я должен буду провести ряд опытов, но девять из десяти, что она отравлена сонным камнем. Как это могло случиться?
Ответить Матильда не успела.
– Она сожрала пирог, – выпалил Альдо.
Пакетта заголосила, и Матильда, не узнавая своего голоса, прикрикнула на служанку.
– Что ж, – произнес врач, – это все ставит на свои места. Вы должны благодарить Создателя. Если б не случайность, вы и ваш внук были бы мертвы.
– С чего вы взяли, что это яд?
Зачем Альдо это знать? Убийцы редко пускают в ход один и тот же прием.
– Возможно, вы слышали старую легенду о том, что у Смерти синий взгляд, и его отражение застывает в глазах ее избранников. Взгляните, – врач еще раз поднял веко. Зрачки были совсем крохотными, а белки приобрели ярко-синий цвет, цвет кэналлийских сапфиров.