Читать книгу «13 июня 41 года» онлайн.
Помимо многокилометровых маршей такое вот просеивание земли руками - тоже одна из главных составляющих следопытской работы. Стоя на коленях в грязи, в песке, в ледяной воде поисковики ощупывают каждый кусочек грунта - в поисках останков и медальона.
Бойца мы так и не нашли, только лошадиный скелет, а рядом с ним - в россыпи патронов и металлических пуговиц - захоронение немецких солдат.
Затем под соседним деревом обнаружили винтовку и ботинок и стали аккуратно копать поглубже.
- Так еще один ботинок. А эти две трубочки - все, что от костей ног осталось. Так, это остатки шинели. Ложка. Пистолет. Володь, протри его, вдруг именной! Ничего не написано? Ладно. Костные останки почти не сохранились - за 60 лет боец смешался с землей, которую защитил ценой жизни. Но это, несомненно, человек, и - наш, красноармеец. Тут должен быть медальон - это пехотинец, не моряк, только у них эта штука была на шее, а пехота и все прочие носили медальон в поясном пистоне, - комментирует поиски Мишка.
- По-видимому, - сказал Елизаров, когда останки собраны и сложены в пакет, - 1941 год, наши пошли в контрнаступление. Портсигар открыт - может, он долго сидел на занятой немецкой позиции, даже курил... Медальона нет - то ли выбросил, то ли потерял.
- Может, выбросил? Ведь наличие медальона, говорят, считалось дурной приметой...
- Не думаю, - говорит Мишка. - Понимаешь, до 1942 года ношение медальона было обязательным. А значит, что все вышестоящие 'давали перца' подчиненным за его отсутствие. Лишь в 1942 приказом Госкомитета обороны их ношение отменили, чуть ли не запретили - именно из-за больших потерь. Ведь за пропавшего без вести не надо было пенсию платить. Таким образом, кучу денег государство припрятало. И это при том, что в побежденной Германии - и в ГДР, и в ФРГ - было принято платить пенсию и за пропавших без вести...
Мы с Володей хором сказали одно и тоже матное слово.
Еще одного неизвестного солдата мы нашли недалеко от ручья.
Солдат даже после смерти продолжал сжимать винтовку. Только перешел ручей, может быть, даже успел выстрелить по врагу, как его скосила пулеметная очередь. Немолодой боец - с массой вставных зубов, плохими костями, от которых мало что осталось в болотистой земле. Видимо, при жизни о хорошем питании он мог только мечтать... Ботинки, куски солдатской шинели, неизменный портсигар - вот все, что вместе с немногими костями осталось от человека, сложившего голову за нашу страну...
Выше по склону ручья Володя нашел то самое вражеское пулеметное гнездо, из которого немецкий пулемет бил по нашим солдатам: затвор, куча стреляных гильз и неиспользованных патронов. Видимо, фашиста все-таки заставили замолчать.
Больше в этот день ничего примечательного нам не встретилось.
Вечером Василий Степанович за ужином опять рассказывал про войну, про горький 41-ый.
Про погранцов, погибших почти целиком, но выполнивших свой долг до конца, про предательские приказы не поддаваться на провокации, когда зенитчики и артеллиристы матерились от бессильной злобы, не смея ответить врагу, про командующего Западного особого округа Павлова, смотревшего в предвоенный вечер 'Тартюфа', про танкистов на танках, но без снарядов, про бессмысленные в той ситуации контрудары, загонявшие сотни тысяч солдат в котлы.
Про атаки на немецкие пулеметы без поддержки артиллерии, когда гибли сотнями и тысячами, про сгоревшие в первые часы войны на аэродромах сотни новеньких самолетов, что обеспечило немцам подавляющее преимущество в воздухе.
Советскому Союзу очень не повезло с началом войны, так как было чем достойно встретить врага, но кто проспал, кто растерялся, кто был не готов, а кто просто испугался.
В итоге получилась кровавая каша, где массовому героизму низших чинов приходилось восполнять невероятную некомпетентность командного состава.
От услышенного я натуральным образом охреневал. Как по-варварски легко у нас расбрасывались человеческими жизнями. Неудивительно, что в стране даже близко нет от предсказанных Менделеевым 500 миллионов населения. Как 140-то умудрились сохранить при таком отношении к людям ума не приложу?
На утро мы, позавтракав, снова отправились по местам боевой славы. Метр за метр, шаг за шагом обшариваем поле брани. Стрелянные гильзы и осколки, кости и медальоны. За пару часов находим четырех своих и двух с немецкими пуговицами и наградами.
- Ух ты, - восклицает чрезвычайно обрадованный Мишка, - железный крест. Хорошо сохранившийся. Большая редкость. На черном рынке такой ... - и прячет в карман.
- В личную коллекцию. Не для продажи, - пояснил он, смущаясь.
Двигаясь дальше, находим пару касок и натыкаемся на сгоревший и насквозь проржавевший остов танка.
- Наш Т-34, - определил опытный Мишка, - получил свое в лобешник и спекся.