— Потише, — успокаивающе говорю я, взяв ее за руку. — Собственно говоря, за кого вы меня принимаете? Я не агент туристского бюро или Армии спасения.
— Не бойтесь, относительно вас я не питаю никаких иллюзий. Вы уже не раз демонстрировали мне свой цинизм. И все же вы единственный, на кого я могу положиться. Вы не такой расчетливый, как мой отец, и не такой мерзкий, как Кралев. У вас все же есть что-то… не знаю… что-то такое, что позволяет надеяться на вас… какой-то остаток человечности…
— Мерси, — говорю. — А не кажется ли вам, что этот остаток слишком незначителен, чтобы опираться на меня?
— Не знаю. Только вы один можете мне помочь. Иначе он меня ликвидирует, или выгонит на площадь, или… Он столько высыпал на меня угроз, что я их и не запомнила. Но я перед ним не отступлю… Я хорошо знаю свой характер, ни за что не отступлю… И он меня ликвидирует…
— Это неприятно, — соглашаюсь я. — Но будет еще неприятнее, на мой взгляд, если он ликвидирует меня. Вы ведь знаете о судьбе Милко, правда?
— Бедный парень… Эти политические страсти…
— При чем тут политические страсти? Милко убрал ваш Кралев. А с Тони, как вам, вероятно, известно, расправился Димов. Теперь приходите вы и предлагаете мне ту же самую участь только потому, что Кралев вам не симпатичен…
— Но Кралев не узнает. Даже если он поймает меня, я никогда вас не выдам, клянусь!
— Хорошо, — прерываю я ее. — Предположим, я готов вам помочь. Но имеете ли вы хотя бы представление, как это может произойти? Как вам пришло в голову, что эмигрант вроде меня возьмется снабдить вас болгарской визой?
— Я на это и не рассчитываю. Спрячьте меня. Спрячьте на несколько дней, потом я сама справлюсь.
— Это уже другой разговор. Я бы мог оказать вам подобную услугу при условии, что и вы окажете мне внимание.
— Хорошо. Я согласна. Несмотря на этот неприятный торг.
— Вы меня не поняли. Я рассчитываю на услугу иного характера.
Лида смотрит на меня немного сконфуженно.
— Какого характера?
— Это касается жизни вашего отца. Вы, правда, не особенно дорожите своим отцом, но я лично питаю к нему известную привязанность и, если хотите, заинтересован в том, чтоб сохранить ему жизнь. В последние дни над стариком нависла опасность. Я должен держаться поближе к нему, о чем он не должен подозревать. Поэтому мне нужен ключ от чердачного помещения.
— На кухне, кажется, лежат какие-то ключи, — вспоминает Лида.
— Чудесно. Принесите их мне.
— Но поймите же, я не могу показаться дома! — почти кричит девушка. — Утром рано заявится Кралев и потащит меня в мэрию.
— До завтрашнего утра еще пропасть времени. У вас ведь есть ключ от квартиры?
— Есть, конечно.
— Значит, все в порядке. Я отвезу вас домой, вы возьмете ключи без лишнего шума и принесете мне. Потом мы махнем еще в одно место, где я постараюсь уточнить некоторые подробности относительно вашего отъезда, а под утро посажу вас в поезд и вручу адрес, по которому вы будете пребывать до тех пор, пока я за вами не приеду. Ясно?
Она покорно кивает.
— Как у вас с деньгами?
— У меня нет ни сантима.
— Ничего, и это уладится. Поехали.
Она молча встает, и мы выходим. Лида снова в каком-то трансе, передвигается как автомат, и мне приходится слегка поддерживать ее, пробираясь в толпе.
— Вы правильно сказали тогда, — произносит она упавшим голосом. — У меня такое чувство, что я и в самом деле иду по жизни без цели и направления.
— Почему без направления? — возражаю я. — Мы же едем за ключами?
7