Мужчина морщится.
— У меня тоже забот хватает, да и она умчалась по путевке.
Элла качает головой.
— Кошмар. Ваня тоже молчит о нашей ситуации, не надо давать людям повод для радостных сплетен.
Матвей вдруг внимательно смотрит на мать.
— Значит, никто не знает?
Элла Геннадьевна мотает головой.
— Нет! Из посторонних лишь Семен.
Брови Адмиралова приподнимаются.
— Отлично. Все-таки думаю, в новый год нужно входить без любых долгов. И финансовых, и моральных.
Мы с Эллой переглядываемся, но ничего не понимаем. Прибегает Златик, все плохие разговоры сворачиваются.
— Дети, давайте обедать, — предлагает бабушка, — у меня ваш любимый суп из красной рыбы.
Матвей
Ни о какой мести для Инны я не думал. В голове сидят только девочки и наша будущая жизнь. Да и как проучить Моржову? Она не мужик, чтобы бить ей морду. Испортить жизнь? Хлопотно и нет желания марать руки. Однако слова мамы натолкнули на мысль… Семья Моржовых всегда была достойной. Так пусть родные с ней и разбираются. В конце концов, безнаказанность породит такие же мерзкие поступки в будущем.
Милена, как я и предполагал, упрашивает не трогать Инну. Дело не в дружеской любви, просто в последнее время и так сплошные нервотрепки. Но там дергаться не придется, всё пройдет спокойно. Прижмем общую «подругу» к стенке, чтоб больше неповадно было играться с людьми.
Любопытно, что уже на следующий день после нашего визита к маме Инна объявляется сама. Я был в своем зале, когда Милена позвонила и рассказала про смс от подруги. Та, видать, прощупывает почву. Велел ответить вежливо, но никакой информации не давать. А сам понял — пора. Но прежде нужно заручиться помощью одного из членов их семьи.
Через час я сижу за столиком в кафе внизу, напротив молодая русоволосая женщина. Ее лицо сияет.
— Ох, Матвей! Спасибо, что вытащил! И за абонемент отдельное. Давно хотела начать заниматься, но совесть не позволяла. Ведь ипотека, двое детей, я никак из декрета не выйду. А теперь можно вырываться из дома, да и себя подтянуть.
Я подарил Моржовой карточку, которая действует на все услуги в любом из моих залов. Не то чтобы подмазался… Мне реально захотелось сделать знак внимания. И все же перехожу к главному.
— Ты можешь ходить и на группы. Кстати, у меня будет работать Милена, — закидываю удочку, — и еще к слову — мы вместе.
Лицо Ольги вытягивается, светло-серые глаза превращаются в блюдца. Женщина даже отставляет коктейль.
— Ой, ничего себе! А у меня на языке вертится вопрос, но стыдно было лезть в душу. Но, Матвей… Как насчет ребенка? Делали анализ?
Медленно качаю головой.
— Нет, в нем нет нужды. Злата моя, я это точно знаю. Она похожа на мою семью, у Милены никого больше не было.
Моржова широко улыбается. Набирает воздух — из нее сейчас посыплются новые вопросы.
— В нашем расставании пять лет назад замешана Инна, — начинаю говорить первым, — не только она во всем виновата… Но она поступила мерзко — солгала мне и Милене, подтасовала факты. Мне не хочется, чтобы поступок оставался безнаказанным.
По лицу Ольги растекается румянец, брови сходятся на переносице. Она внимательно смотрит.
— Я давно знала, Инка та еще сучка. Но Матвей… Как ты собираешься с ней разобраться?
На секунду сжимаю губы.