- Уверен?
Парень кивнул.
- Может быть, ты шутишь плохо?
- Нормально я шучу, - воскликнул он, оскорбившись. – Просто кто-то шутки перестал воспринимать после общения со всякими там…
Еще каких-то пару недель назад он целовал мою руку и зазывал к себе на чай вместе с подругой. Сейчас же от него просто исходят флюиды неприязни. Мне совершенно была не ясна такая перемена в отношении меня.
- И что же он сделал?
- Ты же вроде не слепая, - он на пару секунд опустил очки, обнажая свой заплывший кровью глаз. - Не знаю, что ты сделала с ним, детка, но нам всем это не нравится. Он почти совсем перестал тусоваться с нами. Если не гоняет, то сидит дома. И даже на заездах находится с нами не больше нескольких минут. А за мою безобидную шутку, на которые он раньше и сам не скупился, зарядил мне в глаз. Вот я и спрашиваю, что такого ты сделала с ним и что в тебе есть особенного?
- Ничего во мне нет.
Толя сунул руки в карманы и поджал губы, напрягшись.
- Мне не нравится то, что с ним происходит.
- Думаешь это из-за меня?
- Больше у меня нет подозреваемых.
«А ты и не полисмен, чтобы их искать», - подумала я, не произнося этого вслух.
- Надеюсь, у него это ненадолго, - небрежно проведя по волосам рукой, заявил Толя. – Даю еще максимум неделю.
- Для чего?
- Чтобы он бросил тебя. Наш зайка не создан для отношений, хотя и считает, что наш образ жизни не для него. Он может фыркать и плеваться от наших девчонок, но он и сам понимает, что дольше недели не продержится. Никогда не держался.
Я вдруг совершенно того не желая, представила сколько девушек побывало рядом с ним и скольких он в свое время мог обидеть своим пренебрежением. Стало немного противно. Знаю я таких. Встречала пару-тройку раз. И больше желания общаться с ними не возникало. Только вот в Роме я того же не замечала. Никогда. Действительно никогда.
- Да и ты…
- Что я?
- Из тебя же фонтан молочного шоколада с зефирками так и прет. Хорошие девочки никогда его не интересовали. Я вообще в шоке, что он до сих пор с тобой поддерживает связь.
Толя бредил, если думал, что между нами что-то уже успело завязаться. Мы ведь даже сообщениями не перекидывались никогда. Нашим максимумом был один единственный танец и уход от погони на его машине. Вот и все, что нас с ним связывало на данный момент. Нет, правда были еще несколько встреч, ночевка у него дома и странные игры в гляделки. Но это наверно все же не счет. Так ведь?
- Чем я тебе так не нравлюсь? – спросила я.
- О, детка, ты мне нравишься. И от ужина, плавно перетекающего в завтрак, наедине с тобой я до сих пор бы не отказался. Ты хорошенькая, правда. Но то, что стало твориться с Романычем после появления тебя на горизонте, меня совсем не устраивает. И ему это не по душе тоже. Я уверен.
Я хотела сказать, что он не может знать наверняка, что там нравится и не нравится его другу, а еще спросить о том, что же он на самом деле сказал такого, что вывело Аморского из равновесия. Но сделать мне это и закончить наш разговор, сойдясь хотя бы в чем-то, нам помешала появившаяся из ниоткуда девушка, ревностно зыркнувшая в мою сторону своими синими глазищами с густо прорисованными черными стрелками. Наверно она посчитала меня своей конкуренткой, а потому старалась ментально испепелить меня взглядом. Толя, не желающий больше тратить времени на меня, обнял ее за тонкую талию и увел прочь, на ходу объясняя, почему выглядит таким грязным и потрепанным. Во всем он, конечно же, обвинял совсем не Джефри, а меня. Так что синие молнии, вылетающие из глаз девицы, стали еще острее.
Мы с Джефри после этой встречи тоже в парке оставались недолго, решив как можно скорее вернуться домой и восполнить все те калории, что были потрачены на утреннюю пробежку. А кое-кто еще и заесть весь тот негатив, что неожиданно появился внутри после встречи с Толей. Благо, что подобные поползновения в сторону холодильника никогда особенно не сказываются на моей фигуре, и я могу страдать и негодовать столько, сколько мне заблагорассудится. Собственно говоря, именно этим я и занималась до самого вечернего концерта.
Глава 32.
В погруженном в мрачную темноту музыкальном кафе все было готово к нашему выступлению. Различные картины с изображением струнных инструментов, висящие на стенах по всему периметру зала, подсвечивались тусклым красным светом, а яркие софиты освещали сцену и небольшую часть пространства перед ней. По сцене сновали туда-сюда техники, заканчивающие подключать нужную аппаратуру. Посетители кафе, наслаждающиеся довольно-таки вкусной едой от замечательного повара дяди Гоши, частенько оборачивались в сторону кулисы и ждали только нас. Мы же в это время стояли чуть поодаль от выхода, там, где скрывалась дверь в гримерку, и заряжали друг друга, как это обычно у нас бывало, глупыми шуточками и подколками.
- Принцесса, когда ты уже снимешь свою маску? Неужели ты от нее еще не устала? – негромко спрашивал Денис, параллельно проверяя все ли в порядке с его драгоценным инструментом.
От маски я быть может и устала, да только выбора у меня было не много. Я могла выступать либо в ней, либо… в ней же. Вариантов я себе не оставляла, так как предпочитала не смешивать между собой работу и личную жизнь. К тому же был еще один важный аргумент в ее пользу – фанаты. Да, у моего образа находились и они. Чаще всего хорошо подвыпившие и еле держащиеся на ногах. Так что порой мне приходилось сталкиваться с ними на выходе из кафе и врать, что я вообще-то простая официантка, а никакой не музыкант, предоставляя в подтверждение своих слов форму, которую я почти каждый раз носила с собой туда-обратно, дабы усыпить бдительность родителей. И совсем не важно, что вообще-то данный вид одежды почти ни в одном заведении не выносится за пределы рабочего места.
- Она просто боится опозориться, - проворчал Славка.