- Это уже не смешно, Одуванчик, - хмыкнул Рома, опираясь на дверной косяк. – Ты точно меня преследуешь.
- Еще кто кого преследует, - надулась я. Меня и саму наши частые пересечения удивляют. А сам Аморский мне не сдался, пусть я и не считала его плохим человеком, как то заявляла мне Вилена.
- Ну, я сюда точно не по собственной воле заявился. А вот ты что здесь забыла? М?
- Я вообще-то к отцу пришла, - ответила я, откидываясь устало на спинку стула. Глаза начинали слипаться.
- Это был твой отец? – вскинул брови кверху Рома и обернулся в ту сторону, куда ушел минутой ранее папа.
Я кивнула головой в ответ, закрывая глаза при моргании на чуть более долгое время, чем обычно положено. Уже второй день подряд на меня нападала жуткая сонливость, только теперь уже сопряженная с высокой температурой.
- Ты выглядишь так, будто тебя сейчас снова стошнит. Может, выйдешь на улицу?
- Я в порядке. Лучше скажи, почему ты здесь?
Рома решил проигнорировать мой вопрос и только дальше стал допытывать меня.
- Вижу я, в каком ты порядке, - он отошел от дверного проема и двинулся ко мне. Облокотился на рабочий стол отца, поставив руки за своей спиной, крепко сжимая пальцами столешницу. – Это же все из-за вчерашнего? До сих пор отойти не можешь?
- Какая разница, Ром? – воскликнула я.
- Такая, что ты пить не умеешь, глупая. Но все равно промышляешь этим делом. Думаю, что уже не в первый раз.
Я отвернулась от него и уставилась в угол родительского кабинета.
- Что тебе дает все это? – не выдержав, задала я вопрос. – Какая тебе разница, что со мной? Мы же с тобой едва знакомы.
Рома провел рукой по волосам и задумался.
- Я не знаю, правда. Считай что это просто знак милосердия, как к брошенному на произвол судьбы щенку.
Отличное сравнение. Просто неописуемое.
Я решила ничего не отвечать ему на это и продолжала изучать угол со стоящим там сейфом еще времен СССР. Я помню его еще с тех пор, когда мне было лет пять и папа показывал мне свою работу, рассказывая о том, чем он занимается и как все устроено. Было интересно. И даже этот сейф отпечатался в моей памяти, как что-то большое и таинственное, хоть и изрядно пошарпанное за время эксплуатации.
- Что это у тебя? – Аморский тем временем заметил в моей руке футляр со скрипкой.
- Скрипка, - безжизненно ответила я.
Он как-то странно на меня посмотрел. Будто изучал и прикидывал что-то в уме.
- Давно играешь?
- С раннего детства. Моя бабушка учитель музыки.
- Моя мама – учитель рисования в художественной школе.
Я вновь посмотрела на парня, облокотившегося задницей на стол.
Так вот откуда у него эти навыки рисования и куча самых разнообразных листов явно не простой печатной бумаги для принтера.
- И где играешь?
- Где придется. Сегодня выступала в Филуме, - зачем-то решила рассказать я, хотя в следующую секунду поняла, что поступила опрометчиво. Он ведь может и прийти туда. Надо будет в следующие пару недель пользоваться париками. Мне не нужны люди, знающие хотя бы что-то о моей двойной жизни. Тем более такие, как Рома.
- Часто там выступаешь? – с каким-то подозрением продолжать он выуживать информацию. И не знаю, чем бы наш разговор закончился, если бы в него не вмешался папа, вернувшийся в кабинет со своей бумажкой и не начал высказывать все нашему соседу по двору.
Больше в этот вечер у нас с Аморским шанса поговорить не выдалось. При отце оглашать наше знакомство было ни к чему, и сам Рома как-то сразу это понял, потому что вдруг изменился и перестал смотреть в мою сторону. Потом прошел мимо меня, забрал свою куртку, лежащую на диване, достал из кармана телефон и прошествовал на выход, что-то печатая.