Читать книгу «Иран vs Ирак: история и современность» онлайн.

Местоположение ирано-иракской границы в русле Шатт-эль-Араб было закреплено межгосударственным договором 1937 г. В Статье 1 стороны взяли на себя обязательство соблюдения Константинопольского протокола 1913 г. и протоколы заседаний смешанной комиссии по демаркации ирано-турецкой границы 1914 г. В Статье 2 линия границы по Шатт-эль-Араб была определена по левому берегу реки, за исключением семикилометрового участка у города Абадан, где она пролегла по тальвегу. В соответствии со Статьей 3 договора, стороны обязались создать совместную комиссию, которая приступила бы к установке пограничных знаков вдоль всей линии межгосударственной границы. В своей работе комиссия должна была опираться на материалы протоколов демаркационной комиссии 1914 г. Согласно Статье 4, воды Шатт-эль-Араб объявлялись свободными для плавания торговых судов всех стран и военных кораблей Ирана и Ирака. В Статье 5 стороны обязались «заключить конвенцию относительно содержания и улучшения водного пути, драгировки, лоцманской службы, подлежащих взиманию сборов, санитарных мер, мер по предупреждению контрабанды…»[1079]. Под нажимом английских дипломатов в Протокол, приложенный к Договору, было внесено положение, дававшее возможность Великобритании (с разрешения Ирана и Ирака) использовать воды реки для захода своих военных кораблей, направляющихся в военную базу в Басре.

Созданная в 1938 г. совместная комиссия успела установить только 68 пограничных столбов. Ее работа была приостановлена в связи с возникшими разногласиями по поводу порядка навигации по Шатт-эль-Араб. Иранская сторона заявила, что поскольку эта река является пограничной, то на нее должен распространяться суверенитет обеих стран и навигация должна регулироваться смешанной ирано-иракской комиссией. На это предложение Ирак ответил отказом и отозвал своих представителей из комиссии, осуществлявшей установку пограничных знаков[1080]. Начавшаяся Вторая мировая война отложила рассмотрение каких-либо межгосударственных проблем на неопределенный срок.

В 1947 г. Иран и Ирак согласились на создание консультативной комиссии, которая должна была продолжить работу по демаркации границы при посредничестве нейтральной стороны. В качестве таковой была избрана Швеция. Однако ход этих работ постоянно срывался в связи с вновь появляющимися обстоятельствами. В июне 1948 г. Иран потребовал от иракского правительства, чтобы оно два раза в год предоставляло ему данные о своих доходах и расходах на Шатт-эль-Араб. Тегеран объяснял свою позицию тем, что Ирак получал значительные денежные средства при сборе пошлин с танкеров, идущих из Абадана. 5 апреля 1949 г. Иран предложил создать новую смешанную комиссию по контролю над Шатт-эль-Араб. Помимо прочего, она должна была взимать пошлину с проходивших по реке судов и направлять полученные средства на покрытие расходов различных навигационных служб и заработную плату речникам. Но переговоры по этому вопросу результатов не принесли[1081].

В июне 1949 г. по приглашению иранского правительства состоялся визит в Тегеран официальной иракской делегации во главе с Абдул Иллахом. Иран надеялся, что ему удастся убедить иракскую сторону в необходимости принятия взаимоприемлемого соглашения по пограничной проблеме. Еще до прибытия иракской делегации министр иностранных дел Ирана Али Асгер Хекмет заявил: «Относительно реки Шатт-эль-Араб мы связаны основным соглашением с Ираком, которое определяет права и обязанности каждой стороны. Что касается вопроса 06 административном управлении этой рекой, то подготовлен новый проект договора, который вручен иракскому правительству, и мы надеемся, что представленный проект договора в ближайшем будущем будет подписан»[1082]. В ходе состоявшихся переговоров были рассмотрены все вопросы двусторонних отношений, некоторые из которых удалось с успехом разрешить (расширение торговых и культурных связей, повышение статуса посланников до ранга послов и т. п.), но главная проблема — взаимные территориальные претензии — так и не была снята с повестки дня.

В начале 1950 г. Иран в очередной раз потребовал, чтобы в соответствии со Статьей 5 договора 1937 г. была создана совместная комиссия для учреждения ирано-иракской администрации по управлению Шатт-эль-Араб. Иракская сторона согласилась с этим предложением, однако выдвинутые ею предварительные условия (что эта комиссия должна быть исключительно консультативным, а не административным органом и что каждая сторона должна сохранить суверенитет над частями Шатт-эль-Араб, относящимися к ее территории) завели переговоры в тупик[1083]. Требование Ирана разделить поровну сборы, взимаемые за прохождение судов по Шатт-эль-Араб, вновь было оставлено Ираком без внимания.

После падения правительства доктора Мосаддыка (1953) Ирак занял жесткую позицию в пограничном споре и потребовал от Ирана выплаты почти 2 млн иракских динаров в виде пошлины за проход иранских судов по Шатт-эль-Араб, обвинив попутно иранских капитанов в нарушении правил навигации по реке[1084]. Острота противоречий между двумя странами не была снята даже после того, как оба государства вошли в состав Багдадского пакта. Между племенами пограничных районов то и дело возникали конфликты по поводу распределения водных ресурсов пограничных рек и из-за дележа пастбищ для скота. В 1957 г. вопрос об урегулировании ирано-иракских противоречий рассматривался на специальном заседании Совета министров стран-членов Багдадского пакта. Премьер-министры обеих стран, Нури Са'ид и Манучехр Эгбаль, согласились сформировать объединенную техническую комиссию по делимитации с включением в ее состав представителя нейтральной стороны — Швеции.

В октябре 1957 г. король Фейсал II прибыл с официальным визитом в Тегеран. В ходе состоявшихся переговоров, помимо прочих вопросов, было рассмотрено и положение на ирано-иракской границе, включая проблемы демаркации и осуществления судоходства по Шатт-эль-Араб. Была создана очередная техническая комиссия, в состав которой по обоюдному согласию был включен представитель Швеции в качестве третейского судьи. Правительство Швеции через свое посольство в Иране уведомило стороны о готовности приступить к своим обязанностям не ранее 1 ноября 1958 г. Но началу переговоров помешали события в Ираке, вызванные революцией 1958 г.

Весть о свержении монархии в Ираке вызвала серьезную озабоченность в Иране. В Тегеране состоялось чрезвычайное заседание правительства, на котором были приняты меры по укреплению границы с Ираком. Были приведены в состояние боевой готовности вооруженные силы страны. Иран возобновил свои претензии в отношении судоходства по Шатт-эль-Араб.

10 сентября шахское правительство заявило, что суда Ирана будут впредь бесконтрольно пользоваться водами реки. Месяцем позже в ноте иракскому правительству МИД Ирана выдвинул требование создать специальную комиссию по урегулированию ирано-иракских пограничных споров. В своем ответе иракская сторона высказала пожелание перенести сроки создания этого органа на следующий год, мотивируя отсрочку сложным внутриполитическим положением в стране и «неподготовленностью общественного мнения»[1085]. Обстановка вновь обострилась. Правительство Ирака приняло решение о закрытии всех иранских консульских учреждений в стране, за исключением консульства в Кербеле.

Весной 1959 г. возник спор о статусе порта Хосровабад на острове Хизр. Он был построен в 1957 г. Англо-иранской нефтяной компанией (АИНК) в иракских территориальных водах, и в начале 1959 г. «Иран-Панамерикен Ойл Компани» (ИПОК) получила разрешение шахского правительства использовать якорную стоянку этого порта для причаливания своих судов. 7 мая Иран уведомил Ирак о том, что Хосровабад административно будет подчиняться Хорремшехру. В ответ Ирак не признал Хосровабад иранским портом и не разрешил танкерам ИПОК подходить к нему по Шатт-эль-Араб. В ноте МИД Ирака от 9 июня говорилось, что воды Шатт-эль-Араб в районе Хосровабада являются территориальными водами Ирака и требование Ирана юридически не обосновано[1086]. Вскоре суда АИНК стали подходить к Хосровабаду под охраной иранских военных катеров, отказываясь подчиняться иракским портовым властям и оформлять у них необходимые документы. На своей пресс-конференции 28 ноября 1959 г. Мохаммед Реза Пехлеви заявил: «Ирак в отношении Ирана проводит империалистическую политику…. он должен пересмотреть свою политику по поводу навигации на Шатт-эль-Араб… Естественно, река, которая протекает между двумя странами, не может быть использована только одной стороной»[1087]. Шах обвинил Ирак в том, что тот не соблюдает положений договора 1937 г. 10 декабря, выступая в меджлисе, министр иностранных дел Ирана Аббас Арам творчески развил заявление шаха. «Линия тальвега, — сказал он, — принята как разделяющая реку напротив Абадана. Согласно международному праву, ее следует рассматривать как таковую по всей длине Шатт-эль-Араб»[1088]. Правительство Ирана, заявил министр, «оставляет за собой все права на Шатт-эль-Араб и преисполнено решимости отстаивать их. Иранское правительство полагает, что при определении пограничной линии по Шатт-эль-Араб любой другой принцип, кроме линии тальвега, противоречит его интересам и международным правовым нормам»[1089].

Устье реки Шатт-эль-Араб (источник Selections from Iraq-Iran dispute. Baghdad: External information Department Ministry of Culture and Information, 1983)

Позиция Ирака в этом споре базировалась на том, что по договору 1937 г. принадлежащими Ирану признавались лишь порты Абадан и Хорремшехр, следовательно, порт Хосровабад был построен в нарушение этого положения. Абд аль-Керим Касем отверг притязания Ирана. «Договор 1937 г., - отметил он, — был навязан Ираку под давлением, и правительство Ирака подарило своему соседу пять километров по течению Шатт-эль-Араб. Это был дар, а не полученное право. Пять километров перед Абаданом были переданы в дар исключительно с целью использования их нефтяными компаниями без уплаты налогов Ираку… Иран не имел юридического права на эти земли, но Ирак надеялся таким образом решить пограничную проблему, которая, так же как и другие проблемы, до сих пор не решена, и если эти проблемы не будут решены в будущем, то мы больше не будем считать себя связанными обязательством безвозмездного дара этих пяти километров и вновь присоединим их к своей территории»[1090].

Шахское правительство предприняло шаги для укрепления своей границы с Ираком в военном отношении. Газета «Нью-Йорк тайме» тогда писала: «Иран превратил сектор границы неподалеку от ключевого нефтяного центра [Абадана. — А.А.] в военную крепость… Источники добавляют, что на стратегических участках вдоль реки было вырыто несколько рядов траншей. Двенадцать иранских канонерок патрулируют реку. Военные приведены в состояние 24-часовой боеготовности»[1091]. «Иран выдвинул в этот район один артиллерийский батальон, один противовоздушный батальон, две роты пехоты и одну танковую роту»[1092]. В одном из пограничных пунктов вспыхнула перестрелка, приведшая к человеческим жертвам. В качестве ответной меры Ирак выслал из страны около 100 иранцев.

В начале 1960 г. иранские власти стали использовать своих лоцманов на подходах к порту Абадан, что до этого выполняла иракская сторона. В ответ Ирак запретил своим лоцманам проводить суда в этом районе. Капитаны судов и портовые агенты, втянутые в конфликт, отказались от услуг иранских лоцманов и заявили о прекращении навигации до тех пор, пока обе стороны не достигнут приемлемого соглашения. В результате этого вывоз иранской нефти был на некоторое время сорван, и страна понесла убытки, оценивавшиеся в 30 млн дол.[1093]. Здесь в события вмешались нефтяные монополии и правительства западных стран, опасавшиеся, что дальнейшее углубление конфликта вообще может привести к прекращению поставок нефти через Абадан, и до открытого столкновения между Ираном и Ираком в начале 60-х годов дело не дошло.

После переворота 8 февраля 1963 г. в Ираке ирано-иракское противостояние ослабло, и со страниц СМИ по обе стороны границы исчезли резкие критические выпады против соседей. Багдад дал указание администрации своего порта в Басре не чинить препятствий иранским нефтеналивным танкерам, проходящим по Шатт-эль-Араб. После смены власти в Ираке в результате событий 18 ноября 1963 г. ирано-иракский пограничный спор вновь выдвинулся на передний план. На переговорах министров иностранных дел обеих стран в Тегеране 24 февраля 1964 г. проблема Шатт-эль-Араб так и не была разрешена. К середине лета напряженность возросла настолько, что оба правительства отозвали своих послов.

Вслед за срывом январских переговоров 1969 г. по поводу правомочности положений договора 1937 г. произошло резкое обострение обстановки в районе Шатт-эль-Араб. Уже 6 марта иракский военный патруль расстрелял группу из нескольких иранских рыбаков, ловивших рыбу в иракских водах, и один человек был убит. 23 марта иракские пограничники задержали иранских рыбаков в районе Хосровабада. Тегеран выступил с жестким заявлением в адрес Ирака, содержавшим требование запретить пограничным властям чинить препятствия мирным рыбакам при пользовании водами Шатт-эль-Араб. Ирак был обвинен в постоянном стремлении к нарушению обязательств, которые были возложены на него договором 1937 г. Шатт-эль-Араб как пограничная река, по мнению иранских представителей, должна находиться под совместным ирано-иракским суверенитетом, а линия границы должна пролечь по тальвегу. В ответ на это 15 апреля послу Ирана в Багдаде было заявлено, что Ирак рассматривает Шатт-эль-Араб как часть своей территории и требует, чтобы иранские суда, идущие по реке, спускали свои флаги и не имели на борту моряков ВМС. «В противном случае, — говорилось в ноте, — правительство Ирака будет выдворять с этих судов военнослужащих ВМС Ирана и в будущем не будет разрешать входить в Шатт-эль-Араб судам, направляющимся в иранские порты»[1094].

19 апреля 1969 г., выступая в меджлисе по поводу денонсации договора 1937 г., заместитель министра иностранных дел Ирана Амир Хосров Афшар подчеркнул, что Иран впредь будет признавать границу на Шатт-эль-Араб «по срединной линии или линии самых глубоких вод». После этого он сделал следующее заявление: «Ирак незаконно и односторонне осуществлял управление на Шатт-эль-Араб в течение 30 лет и все это время сам получал доходы от этой общей реки». Дипломат подчеркнул, что «любые агрессивные действия, направленные против суверенитета и прав Ирана в районе Шатт-эль-Араб, любые препятствия проходу кораблей к иранским портам назначения, любые меры, направленные против кораблей под иранским флагом, и применение силы в отношении вооруженных сил Ирана встретят решительное сопротивление и противодействие со стороны Ирана»[1095]. В ответной иракской ноте протеста говорилось, что Ирак «считает меры, принятые Ираном, односторонними и не имеющими ничего общего с принципами международного права. Ирак считает договор 1937 г. действующим и обязательным для обеих сторон»[1096]. Иран проигнорировал это заявление, более того — принял решение официально переименовать Шатт-эль-Араб в Арванд Руд, древнеиранское название реки.

13 мая 1969 г. вопрос об ирано-иракском конфликте из-за Шатт-эль-Араб был вынесен на рассмотрение Совета Безопасности, а в сентябре того же года — Генеральной Ассамблеи ООН. Однако конфликтующие стороны не изменили своих прежних позиций, и проблема не была решена. В мае 1972 г. правительство Ирака начало вести переговоры с Турцией и Сирией о разделе вод Евфрата и строительстве на этой реке плотины, что привело бы к уменьшению стока воды и обмелению Шатт-эль-Араб. Со своей стороны, Иран объявил о планах строительства большой плотины на притоке Шатт-эль-Араб — реке Карун, что вызвало бы аналогичные последствия. К счастью, эти проекты, ведущие к экологической катастрофе, не были реализованы.

Приход к власти Саддама Хусейна и победа исламской революции в Иране ухудшили ирано-иракские отношения до такой степени, что президент Ирака 17 сентября 1980 г. в своем выступлении на внеочередной сессии парламента заявил, что Шатт-эль-Араб была и остается «иракской и арабской рекой» и объявил об односторонней денонсации Алжирского соглашения[1097]. Под этим решением подразумевалось следующее: 1) река Шатт-эль-Араб вновь обретала статус иракской национальной водной артерии; 2) все суда, следующие по реке, обязывались вывешивать иракский флаг и подчиняться приказам иракских властей; 3) порядок навигации по Шатт-эль-Араб определялся исключительно иракской стороной, и все суда должны руководствоваться ее правилами, действовавшими до Алжирского соглашения, и т. д.[1098].

Государства Персидского залива и проблема континентального шельфа. Персидский залив — одна из самых оживленных международных транспортных магистралей. Ежегодно его воды бороздят десятки тысяч судов различных стран. В конце 1960 — начале 1970-х годов порты Залива принимали до 10 тыс. нефтяных танкеров в год. Бассейн Залива чрезвычайно богат нефтью, почти 4/5 его скважин фонтанирует, и, по подсчетам, суточный дебет на одну скважину составляет в среднем свыше 1 тыс. т. Государственные сухопутные и водные границы прибрежных стран Залива, определявшиеся в разные годы при непосредственном участии английских советников, резидентов или агентов, на некоторых своих участках до сих пор являются предметом разногласий[1099].

Одним из главных аргументов иракской стороны в его споре с Ираном относительно использования вод Залива являются ссылки на ущемленное положение Ирака. Действительно, протяженность его береговой линии составляет всего несколько десятков километров, и страна имеет только два порта, Фао и Умм-Каср, которые позволяют осуществлять вывоз нефти и вести морскую торговлю. Общая же береговая линия Ирана в Заливе превышает 2 тыс. км. Здесь много глубоководных современных портов — Бендер-Махшехр, Бендер-Хомейни, Харк, Бушир, Бендер-Аббас и др.

Перед Ираном и Ираком проблема континентального шельфа впервые остро встала в 1949 г., когда Саудовская Аравия, а также арабские княжества Залива объявили о своих правах на эксплуатацию природных ресурсов морского дна и прибрежных недр. 19 июня 1955 г. иранским парламентом был единодушно одобрен закон о континентальном шельфе. Статья II этого документа распространила юрисдикцию Ирана на подводные районы, природные ресурсы их морского дна и его недр, вплоть до окончания границ континентального шельфа иранского побережья, включая принадлежащие Ирану острова в Персидском и Оманском заливах. Аналогичный документ 23 ноября 1957 г. был принят правительством королевского Ирака. В его преамбуле указывалось, что «все природные ресурсы, существующие на морском дне и в его недрах, представляют собой собственность Ирака и что исключительно только Ирак осуществляет юрисдикцию в отношении сохранения этих ресурсов и их эксплуатации». После победы антимонархической революции был принят новый закон «Об определении границ территориальных вод Иракской Республики» за№ 71, утвержденный 25 ноября 1958 г. Государственным советом[1100]. Исходя из общепризнанных положений английского морского права, ширина территориальных вод обоих государств поначалу определялась равной трем морским милям. Позднее эта зона была расширена до 6 миль.

24 августа 1957 г. Иран предоставил итальянской государственной компании «Аджип минерария» концессии на разработку и добычу нефти в континентальном шельфе Персидского и Оманского заливов, находящемся за пределами его 6-мильных территориальных вод. Для разработки нефтяных участков было создано совместное общество «Сосьете ирано-итальен де петроль» (СИРИП) с объявленным капиталом 2 млрд риалов[1101]. В апреле 1958 г. аналогичное соглашение было подписано с «Пан-Америкен Интернэшнл Ойл Компани», получившей право на работы в шельфе северной части Персидского залива. Передача Ираном в концессию нефтеносных районов вызвала негативную реакцию стран Залива, в первую очередь Ирака. Королевское правительство выступило с резким осуждением односторонних действий Ирана, считая, что часть этой концессионной зоны принадлежит Ираку и должна находиться под его юрисдикцией и суверенитетом. Речь шла об акватории общей площадью 40 тыс. кв. км. После расширения сначала Ираком (ноябрь 1958 г.), а затем Ираном (апрель 1959 г.) границ своих территориальных вод до 12 морских миль их линии в некоторых местах стали соприкасаться и перекрещиваться, что вело к возникновению новых разногласий в вопросах использования вод Залива. На спорной акватории Ирак начал проводить сейсмическую разведку, что, по мнению Ирана, являлось прямым вторжением в иранские территориальные воды и на прилегающий к ним шельф.

Проблема шельфа вновь вышла на передний план в 1963 г., когда Иран объявил этот спорный участок нейтральной «свободной нефтяной зоной», а ИННК высказала намерение сдать его в концессию иностранным компаниям. 1 мая правительство Ирака заявило протест и известило о своих притязаниях на часть шельфа, объявленную нейтральной. Тегеран был предупрежден о том, что Ирак не допустит деятельности концессионеров в своих территориальных водах. В итоге было решено провести двусторонние переговоры на уровне министров иностранных дел. Эти встречи начались в июле и завершились 5 августа 1963 г. подписанием временного ирано-иракского соглашения по вопросам нефти и континентального шельфа. Стороны договорились о совместной эксплуатации нефтяных месторождений в этом морском районе, если таковые будут там обнаружены. Эти договоренности были подтверждены на состоявшихся в ноябре того же года в Багдаде переговорах между делегациями обеих стран. Несмотря на последовавшее обострение ирано-иракских разногласий, приведшее к разрыву дипломатических отношений (1 декабря 1971 г.), обе стороны в своей практической деятельности вплоть до 1978 г. продолжали в основном руководствоваться договоренностями, достигнутыми 5 августа 1963 г.[1102]. После прихода к власти Саддама Хусейна и победы исламской революции в Иране разногласия по вопросу о разграничении прибрежных вод Залива вновь обострились, а с началом войны зона шельфа была объявлена театром военных действий.

Борьба между Ираном и Ираком за влияние в регионе неизбежно сталкивалась с интересами арабских государств Персидского залива. Исторически наиболее сложными были вопросы принадлежности Бахрейна и Кувейта, а также островов Ормузского пролива. 15 ноября 1957 г. правительство Ирана объявило Бахрейн четырнадцатой провинцией страны и даже зарезервировало для него одно депутатское место в меджлисе. Это решение, естественно, вызвало негативную реакцию в Лондоне. 10 марта 1958 г. министр иностранных дел Ирана, выступая на пресс-конференции, официально заявил, что «Бахрейнский архипелаг является неотделимой частью территории Ирана»[1103].

Этот спор имеет долгую историю. В 1766 г. часть арабского племени атбан, спасаясь бегством от своих более сильных соплеменников, заняла полуостров Катар и обосновалась там. Вскоре ее глава, шейх Мухаммед бен Халифа аль-Халифа, обратил свои взоры на Бахрейнский архипелаг, контролировавшийся в те годы Ираном. В 1780 г. он предпринял попытку захватить Бахрейн, направив туда с этой целью своего сына Ахмада бен Мухаммеда аль-Халифу. Интервенция удалась: сначала арабы овладели островом Ситра и восточной частью острова Бахрейн, а в 1783 г. полностью подчинили себе весь архипелаг, изгнав оттуда иранские гарнизоны. Ахмад стал главой шейхства Бахрейн и родоначальником правящей до сих пор династии аль-Халифа. 31 января 1861 г. Бахрейн попал под протекторат Великобритании, получившей право «оборонять» архипелаг от внешней агрессии, и вопрос о принадлежности островов отпал почти на 70 лет[1104].

Вновь конфликт из-за Бахрейна возник после подписания 20 мая 1927 г. договора о дружбе между правительством Великобритании и королем Хиджаза, Неджда и присоединенных территорий Ибн Саудом. В нем говорилось (Статья VI), что король берет на себя обязательство защиты Бахрейна, Кувейта и других эмиратов Персидского залива и признаёт «особые интересы» Лондона в этом регионе. После Второй мировой войны в иранской печати появились требования возвратить Бахрейн. Официальный Тегеран утверждал, что архипелаг издревле принадлежал Ирану и является неотъемлемой частью его территории. Англия отвергала эти исторические ссылки, заявляя, что Бахрейн представляет собой суверенное государство, имеющее с Лондоном особые доверительные отношения. В начале 1952 г. дело дошло до того, что в Тегеране было создано «Общество освобождения Бахрейна», членами которого стали многие государственные деятели, сенаторы и депутаты меджлиса. После поездки в Багдад официальной правительственной делегации Бахрейна (начало 1956 г.) МИД Ирана заявил, что «иранское правительство протестует против любого мероприятия, направленного на ущемление национальных прав Ирана на Бахрейн, независимо от того, со стороны какого правительства оно будет предпринято»[1105]. В 1956–1957 гг. состоялись визиты в Бахрейн глав некоторых арабских стран, в том числе короля Ирака Фейсала II, подтвердивших суверенитет эмирата. В декабре 1957 г. Ирак и Саудовская Аравия выступили с совместным заявлением о признании права бахрейнского народа на независимость. В ответ на это тогдашний премьер-министр Ирана Манучехр Эгбаль заявил: «С теми странами, которые подпишут договор с Бахрейном, мы порвем отношения». Игнорируя эти угрозы, Саудовская Аравия 22 февраля 1958 г. заключила соглашение с Бахрейном о разграничении континентального шельфа и делимитации границ в водах Залива. В ответ Иран заявил, что это соглашение не имеет юридической силы и любое иностранное государство, которое начнет разработку нефти в этом районе, совершит грубый акт вмешательства во внутренние дела Ирана. Одновременно с этим Тегеран обвинил Ирак в том, что его территория стала базой для пропагандистской кампании против Ирана, проводимой подрывными элементами, нашедшими убежище в Ираке[1106].

В феврале 1968 г. шейх Бахрейна Иса бен Салман аль-Халифа посетил с официальным визитом Багдад, что вызвало немедленный протест иранского правительства. Во время последовавшего за этим визита в Кувейт Иса аль-Халифа решил поставить точку в давнем споре: «Бахрейн представляет собой чисто арабский эмират с исторических, географических и практических точек зрения. Мы не подчиняемся никому, полны решимости отстаивать свою целостность и арабские корни и отвергаем любые притязания на нашу страну»[1107].

В начале 1970 г. Иран выступил с инициативой начать прямые переговоры с шейхом Бахрейна Исой аль-Халифа по вопросу о демаркации границ смежных районов континентального шельфа в Персидском Заливе. Приемлемого для обеих сторон соглашения тогда достичь не удалось. После проведенного под эгидой ООН плебисцита, в ходе которого население Бахрейна высказалось за суверенитет шейхства, правительство Ирана официально отказалось от притязаний на Бахрейн (май 1970 г.). 17 июня 1971 г. стороны подписали соглашение о демаркации границ континентального шельфа, а 29 августа того же года, через две недели после провозглашения Бахрейна независимым государством (14 августа), Иран одним из первых признал суверенитет эмирата и установил с ним дипломатические отношения.

После победы исламской революции новые иранские власти вновь обратили свои взоры на арабские государства Залива. В интервью на «Радио Монте-Карло» 30 апреля 1980 г. Садек Готбзаде отметил, что «все страны в Заливе исторически являются частью иранской территории»[1108]. Подобные заявления вызвали резкую отповедь в Багдаде. «Мы хотим для нефтедобывающих государств Залива только того, чтобы они оставались свободными и независимыми, — заявил Саддам Хусейн. — Мы выступаем против любого государства, которое попытается играть роль жандарма в этом регионе»[1109].

[1079] Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 155–156.

[1080] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 103.

[1081] Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 28.

[1082] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 104.

[1083] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 104; Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 28.

[1084] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 104–105; Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 28.

[1085] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 107; Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 30.

[1086] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, c. 111–112.

[1087] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 108.

[1088] «Зеленая книга» Министерства иностранных дел Ирана, (б. м, б. г.), с. 59.

[1089] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 108.

[1090] Цит. по: Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 33.

[1091] New-York Times. 29.12.1959.

[1092] New-York Times. 30.12.1959.

[1093] Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 35–36.

[1094] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 122–123.

[1095] Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab dispute. A legal study. 3rd ed. L.: Third world centre for research and publishing Ltd, 1981, р. 89–90.

[1096] Цит. по: «Зеленая книга» Министерства иностранных дел Ирана, (б. м, б. г.), с. 79–85; Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab dispute. A legal study. 3rd ed. L.: Third world centre for research and publishing Ltd, 1981, р. 89–90.

[1097] Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab dispute. A legal study. 3rd ed. L.: Third world centre for research and publishing Ltd, 1981, р. 185.

[1098] The Iraq-Iran conflict / Eds. N. Firzli, N. Khoury, E. Dib. (б. м.): Editions du monde arabe, (б. г.), р. 112.

[1099] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 14, 19.

[1100] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 41–42, 45, 47.

[1101] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 192.

[1102] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 212–215.

[1103] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 104–105.

[1104] Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982, с. 151.

[1105] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 59–64.

[1106] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 67, 107.

[1107] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 69–70.

[1108] Цит. по: The Iraq-Iran conflict / Eds. N. Firzli, N. Khoury, E. Dib. (б. м.): Editions du monde arabe, (б. г.), р. 34.

[1109] «Jawohl, wir sind eindeutig die Siegen» // Spiegel. 1981. № 23, S. 141–144.