Читать книгу «Иран vs Ирак: история и современность» онлайн.
Окончательное свержение шахского режима требовало законодательного оформления, которое юридически закрепило бы победу революционных сил. 22 февраля было официально объявлено о проведении общенационального референдума о будущем политическом устройстве страны. Хомейни считал, что вопрос, выносимый на референдум, должен был звучать так: «Хотите ли Вы вместо монархии исламскую республику?» Мехди Базарган полагал, что речь должна идти о создании «демократической исламской» (или «исламской демократической») республики. Левые считали, что постановка вопроса в формулировке Хомейни лишает народ какой-либо альтернативы. Айатолла Шариатмадари предлагал сделать вопрос референдума открытым: «Какой государственный строй Вы хотели бы для Ирана?» Свой расчет «хомейнисты» строили на безоговорочном доверии населения к лидеру исламской революции, и они не прогадали: победила формулировка, предложенная Хомейни. Референдум был объявлен добровольным. В нем могли принять участие лица не моложе 16 лет, включая военнослужащих, представителей национальных меньшинств и других религиозных конфессий. Однако «свобода волеизъявления народа» строго контролировалась: каждый голосующий должен был указать на опускаемом бюллетене свое имя и фамилию, номер паспорта и место жительства[999].
Подавляющим большинством голосов — 97 % от принявших участие в референдуме — победа исламской революции была признана легитимной, и 1 апреля 1979 г. (12 фарвардина 1358 г. х.) на политической карте мира официально появилось новое государство — Исламская Республика Иран. «Сегодняшний день я объявляю первым днем правления Аллаха» сказал удовлетворенный Хомейни[1000].
Победившая в конечном счете концепция исламского государства, разработанная Хомейни и его единомышленниками, не была по-настоящему традиционной, хотя опиралась на идеи фундаментализма и на морально-этические догматы Корана. Новым словом в ней была идея прямого участия шиитских лидеров в управлении государством. Сам Хомейни не занял никаких официальных постов, но был признан всеми в качестве рахбáра («руководителя») Исламской Республики. Победа выдвинутой Хомейни концепции развития страны была достигнута не потому, что большинство людей отдало ей больше предпочтения, чем либеральным воззрениям других религиозных или светских авторитетов, а потому, что сам Хомейни как харизматический лидер был самым бескомпромиссным оппонентом Мохаммеда Реза Пехлеви, наиболее последовательным противником иностранного вмешательства и западного культурного влияния[1001].
Полемика, развернувшаяся вокруг референдума и по поводу будущего социально-политического устройства Ирана, в очередной раз обозначила разлад между союзниками по антишахской коалиции. Интересы шиитского и светского крыла победителей не были идентичны, и они неизбежно должны были привести к противоборству. Не было единства и внутри самих этих течений, «Фронт ислама» включал в себя консерваторов во главе с айатоллой Мохаммедом Бехешти, реформистский центр, возглавлявшийся вторым по значимости шиитским авторитетом айатоллой Шариатмадари, а также радикальное крыло последователей айатоллы Махмуда Талегани. Шариатмадари занимал сдержанную позицию в отношении преобразований, намеченных к осуществлению под религиозным флагом, а председатель ИРС Махмуд Талегани выступал за расширение фронта демократических сил, публично заявив о необходимости предоставления коммунистам права свободно заниматься политической деятельностью[1002]. Светское политическое течение, в свою очередь, было представлено «западниками» на крайнем правом фланге, либерально-демократической буржуазией — в центре, а также левыми демократическими организациями. Коммунисты считали конфронтацию всех этих сил «противоестественной», а столкновение между ними чреватым роковыми последствиями[1003].
В конце февраля на политической арене возник Национально-демократический фронт (НДФ), во главе которого встал внук доктора Мосаддыка адвокат Матин-Дафтари. В состав НДФ вошли довольно разнородные силы — вооруженные организации моджахедов и федайев, некоторые партии либеральной буржуазии, часть интеллигенции. Все это предопределило аморфность его политических целей. Представители НДФ были едины в стремлении оказывать всемерную поддержку буржуазно-демократическим инициативам правительства Мехди Базарагана[1004]. Однако по мере развития революционного процесса все большее число иранцев высказывалось в поддержку политической платформы исламских радикалов, так как считало, что именно идеи Хомейни способны расчистить дорогу на пути к восстановлению национального самоуважения и противодействию вестернизации.
После смерти айатоллы Талегани (сентябрь 1979 г.) председателем ИРС стал более жесткий айатолла Мохаммед Бехешти. Он быстро сосредоточил в своих руках все рычаги государственного управления и не только контролировал действия Временного революционного правительства Мехди Базаргана, но и при молчаливой поддержке айатоллы Хомейни часто отменял распоряжения кабинета. Налицо было стремление исламизировать всю структуру власти и социально-политическую и общественную жизнь в стране, отодвинув на вторые роли светских лидеров. Это вызывало недовольство буржуазных демократов и представителей левых организаций, в частности моджахедов. В апреле с поста министра иностранных дел ушел в отставку глава Народного фронта Карим Санджаби. Продолжало сохраняться зыбкое двоевластие: с одной стороны — ИРС и «комитеты Хомейни», с другой — правительство Мехди Базарагана. И те, и другие опирались на собственные вооруженные силы. В стране возникли десятки политических партий, только в одном Тегеране выходило 160 газет, отражавших политические устремления различных социальных сил.
Неясной оставалась политика властей в национальном вопросе. Представители национальных меньшинств страны, выступавшие, как и прежде, за автономию в рамках единого иранского государства, были обеспокоены нерешительностью центра в определении их дальнейшей судьбы и затяжкой с опубликованием проекта новой конституции. Взаимное недоверие между правительством и национальными окраинами усугублялось тем, что власти подозревали нацменьшинства в симпатиях к «местной контрреволюции», агентам ЦРУ и израильской разведке «Моссад»[1005]. Представители народов, исповедующих суннизм (западные азербайджанцы, курды, туркмены и др.), в свою очередь, страшились за свою судьбу и жизнь в шиитском государстве.
Внутриполитическая обстановка в стране накалилась в начале августа 1979 г., когда состоялись выборы в Национальный консультативный совет, призванный разработать и утвердить проект конституции Исламской Республики. В его состав вошли преимущественно шиитские лидеры, так как руководство НФ и НДФ отказалось, а левые силы были отстранены от участия в формировании этого органа. Когда выяснилось, что конституции будет придан исключительно теократический характер, оппозиция провела ряд массовых выступлений протеста. В качестве ответной меры айатолла Хомейни санкционировал запрет на проведение не разрешенных властями собраний, митингов и демонстраций. Одновременно были закрыты те газеты и журналы, публикации которых «противоречили интересам исламского государства». Арестованным оказался и тираж центрального органа ЦК партии Туде газеты «Мардом», хотя коммунисты, в основной своей массе, сохраняли верность «курсу Хомейни».
В начале ноября 1979 г. Хомейни удалось сплотить подавляющее большинство иранского народа на основе нового взрыва антиамериканских выступлений, сопровождавших захват сотрудников посольства США в Тегеране, обвиненных в шпионаже (4 ноября). Эта акция, по заявлению МИД Ирана, явилась «реакцией на игнорирование американской администрацией требований иранского народа»[1006], в частности выдачи Мохаммеда Реза Пехлеви и возвращения Ирану награбленных им богатств и средств, находившихся в авуарах американских банков[1007]. Ирано-американское противостояние, грозившее вылиться в неприкрытую военную интервенцию США в Исламскую Республику, продолжалось до середины 1980 г. Уже через несколько дней после захвата американского посольства Дж. Картер привел в состояние боевой готовности состав «корпуса быстрого развертывания» и объявил о прекращении закупок иранской нефти. 14 ноября 1979 г. Конгресс США вынес решение о прекращении помощи Ирану в экономической и военной сферах. В течение нескольких последующих месяцев Соединенные Штаты направили в Персидский залив к берегам Ирана целую морскую армаду, включая авианосцы «Мидуэй», «Китти Хок», «Нимиц», «Констеллейшн», «Форрестол» и еще около 30 военных кораблей, на борту которых находилось свыше 25 тыс. военнослужащих[1008]. 8 апреля 1980 г. президент США объявил о разрыве дипломатических отношений с Тегераном и призвал к военно-морской блокаде иранских портов и всего Персидского залива. 24 апреля он отдал распоряжение о начале секретной операции «Блю лайт» («Голубой свет»), в ходе которой планировалось силами спецподразделения «Дельта» высвободить американских заложников. Эта затея, как известно, окончилась полным провалом, дав возможность Тегерану представить дело так, будто военная провокация Соединенных Штатов была предпринята не столько в целях освобождения дипломатов, сколько для того, чтобы дать сигнал к государственному перевороту и уничтожению Исламской Республики.
Захват американских заложников вызвал отставку правительства Мехди Базаргана. Новым премьер-министром был назначен Абольхасан Банисадр, один из главных идеологов концепции «исламского государства». Внутриполитический кризис завершился утверждением на референдуме в начале декабря новой конституции Ирана, которая законодательно подтвердила исламский характер государства и проводимых в нем преобразований. Она сосредоточила в руках айатоллы Хомейни и его безоговорочных последователей всю полноту политической власти в стране. 5 января 1980 г. имам назначил Банисадра президентом Исламской Республики.
Внутриполитическое развитие Ирана начиная с лета 1980 г. проходило на фоне обострения кризиса в отношениях с соседним Ираком, вызвавшего вспышку локальных инцидентов на ирано-иракской границе. Волна антиамериканских и антииракских выступлений, охватившая Иран, привела к подъему националистических настроений и значительно укрепила позиции приверженцев курса айатоллы Хомейни. Этим фактором в значительной степени объясняется постепенное смещение или уход с важных государственных постов таких деятелей светского политического течения, как Карим Санджаби, Садек Готбзаде, Мехди Базарган, и выдвижение на занимаемые ими посты шиитских лидеров — Мохаммеда Бехешти, Мохаммеда Джавада Бахонара, Али Хосейна Хаменеи.
«Исламизация» руководства республики и первые неудачи в войне с Ираком привели к внутриполитическому кризису лета 1981 г. 22 июня с поста президента страны был смещен Абольхасан Банисадр. На эту должность был назначен Мохаммед Али Раджаи. 29 июля Банисадру удалось тайно бежать во Францию и вместе с лидером моджахедов Мас'удом Раджави организовать в Париже штаб-квартиру «Национального совета сопротивления», координировавшего деятельность всех радикальных организаций, оппозиционных шиитским властям.
Через шесть дней после смещения Банисадра была взорвана штаб-квартира Партии Исламской Республики. Бомба была заложена в корзину для мусора, которая стояла около трибуны. Адская машина сработала в тот момент, когда глава партии и председатель Верховного суда айатолла Бехешти выступал с докладом перед членами парламентской фракции ПИР и ее видными сторонниками. Из-под обломков были извлечены изувеченные тела 70 человек. Погиб сам Бехешти, а также 4 министра, 9 заместителей министров, 28 депутатов меджлиса, руководители ряда учреждений, религиозные деятели. 30 августа в результате очередного взрыва, устроенного противниками исламских властей в здании канцелярии премьер-министра, где, по иронии судьбы, проходило заседание Совета национальной безопасности, погибли президент страны Мохаммед Али Раджаи и назначенный 8 августа на должность премьер-министра Мохаммед Джавад Бахонар. Оба взрыва были объявлены делом рук «американского империализма и его внутренних агентов»[1011]. По стране прокатилась волна репрессий против светской оппозиции и левых радикалов. Всего только в течение трех месяцев, прошедших после смещения Банисадра, было казнено около 1,5 тыс. человек, большую часть которых составляли моджахеды, а также их сторонники и покровители в государственном аппарате[1012]. В сентябре-октябре 1981 г. на посты президента и премьер-министра были назначены новые религиозные деятели — ходжат оль-ислам Али Хосейни Хаменеи и айатолла Мохаммед Реза Махдави-Кяни.
Все эти драматические события происходили на фоне уже начавшейся войны с Ираком, которая постепенно отодвинула на второй план разногласия среди лидеров ведущих политических движений. Все народы Ирана сплотились вокруг айатоллы Хомейни, чтобы дать достойный отпор вторгшимся в страну иракским армиям.
Глава 4
Иран и Ирак: новое противостояние
Исламская Республика унаследовала у монархического Ирана претензии на региональное лидерство. В своих отношениях с соседним Ираком новое шиитское руководство не отошло от той политики, которую проводил Мохаммед Реза Пехлеви. Более того, оно привнесло в нее новый, первостепенный по важности аспект — концепцию «экспорта» исламской революции во все мусульманские страны, в особенности те, которые населяют большие шиитские общины. Со своей стороны, Ирак продолжал выступать в региональных делах с позиции силы, и его надежды на ослабление Ирана после падения монархии оказались тщетными.
Рассмотрим подробнее основные причины, ввергнувшие оба государства в кровопролитную войну 1980–1988 гг. Они, как мы уже отмечали, носили комплексный характер и были вызваны экономическим противоборством, социально-политическим противостоянием, национально-религиозными разногласиями и пограничными спорами. Некоторые из межгосударственных проблем зародились в исторически отдаленный период, другие — являлись продуктом нашего времени.
Региональное соперничество
От сотрудничества к вражде. После заключения Ираном и Ираком пограничного договора 1937 г. взаимоотношения между двумя государствами пережили и взлеты, и падения. Очередное их ухудшение было вызвано победой антимонархической революции 14 июля 1958 г. в Ираке. Однако уже начиная с марта 1960 г. резкие взаимные нападки пошли на убыль, что было связано с «поправением» политики правительства Абд аль-Керима Касема. В июне в Тегеране состоялись переговоры между послом Ирака и министром иностранных дел Ирана, на которых рассматривались вопросы нормализации отношений двух стран. В сентябре с коротким «полуофициальным» визитом Иран посетил министр информации Ирака, а в конце ноября состоялся визит в Тегеран министра иностранных дел Ирака Хашима Джавада. В качестве дружественного акта иракское правительство приняло решение отменить запрет на предоставление въездных виз иранским гражданам, что было доброжелательно воспринято в Иране, так как облегчало посещение городов Атабата шиитским паломникам. Однако летом 1961 г. отношения между двумя странами вновь резко обострились из-за разницы в подходах к кувейтской проблеме. Правительство Касема отказалось признать независимость Кувейта, ставшего 19 июня суверенным государством, и объявило его частью своей территории. Со своей стороны, Иран признал самостоятельность нового государства и 13 января 1962 г. торжественно встретил прибытие его чрезвычайного и полномочного посла. В тот же день посол Ирака в знак протеста покинул Тегеран. После этого демарша возобновились инциденты в пограничных районах и развернулась новая «война» в эфире.
Переворот 8 февраля 1963 г., приведший к свержению Абд аль-Керима Касема, был встречен в Иране с воодушевлением. Уже на следующий день газета «Эттелаат» с надеждой писала, что «народ и правительство Ирака будут проводить в будущем национальную политику. Религиозные и дружественные отношения и глубокие исторические корни между Ираном и Ираком существовали всегда»[1013]. 11 февраля правительство Ирана признало новые иракские власти. Правые баасисты прекратили антииранскую риторику, а администрация порта Басры получила указание не препятствовать прохождению иранских нефтеналивных танкеров по Шатт-эль-Араб. Одновременно с этим стороны решили урегулировать проблемы, связанные с разведкой и добычей нефти на спорных пограничных территориях и в зоне шельфа Персидского залива. В конце июля 1963 г. в Тегеране состоялись двусторонние переговоры, в которых участвовали министр нефтяной промышленности Ирака и иранский министр финансов. Были рассмотрены вопросы совместной эксплуатации иракского нефтяного района Ханакин и примыкающих к нему с иранской стороны нефтеносных участков Нафт-Шах и Нафт-Хане, а также проблемы континентального шельфа. 5 августа было подписано временное соглашение, в котором стороны договорились создать две технические комиссии по рассмотрению спорных вопросов[1014].
Смягчение напряженности в ирано-иракских отношениях побудило арабские страны использовать правобаасистское правительство для оказания давления на Иран с целью добиться смены произраильской политики Тегерана. 2 августа 1964 г. Постоянный комитет арабских экспертов по нефти ЛАГ обсудил вопрос о поставках нефти из Ирана в Израиль и принял решение добиваться от иранских властей прекращения этих поставок. Иракская сторона при встречах с иранскими представителями неоднократно поднимала палестинскую проблему и стремилась склонить Тегеран к вхождению в состав «антисионистского фронта». Однако шахское правительство не было склонно улучшать отношения с Багдадом в ущерб своим связям с Израилем.
После гибели Абд ас-Саляма Арефа (13 апреля 1966 г.) новый президент Ирака Абд ар-Рахман Ареф провозгласил курс на сближение с Ираном и Турцией. В середине декабря Багдад посетил министр иностранных дел Ирана Аббас Арам. Его переговоры с иракской стороной прошли в обстановке взаимопонимания. По итогам этих встреч была создана совместная комиссия, призванная рассмотреть ряд проблем: 1) использования Шатт-эль-Араб и мелких приграничных рек; 2) прав граждан, проживающих в пограничных районах; 3) перспектив сотрудничества в области торговли, транзита, культуры и туризма; 4) предоставления льгот лицам, совершающим паломничество в святые места обеих стран. Все эти вопросы легли на стол переговоров во время официального визита в Тегеран президента Арефа-младшего (март 1967 г.). Несмотря на то что визит не завершился подписанием постоянных соглашений по спорным вопросам, он был признан успешным. В опубликованном коммюнике отмечалось, что «оба руководителя выразили твердую решимость укреплять сотрудничество между обеими странами и подчеркнули важность мира и стабильности в этом районе. Оба лидера выразили свое глубокое убеждение в том, что тесные ирано-иракские отношения укрепят региональный мир и безопасность, а также обеспечат интересы своих стран»[1015].
Ослабление напряженности в межгосударственных отношениях способствовало развитию экономического сотрудничества между двумя странами. В конце апреля 1967 г. было заключено торговое соглашение, в соответствии с которым Иран должен был поставлять в Ирак продукцию сельского хозяйства, автобусы, холодильники, обувь и другие товары массового спроса. Был разрешен вопрос по транзитным перевозкам: Иран получил возможность использовать иракскую территорию для перевозки своих грузов в Кувейт, а Ирак — переправлять свои товары в СССР. В июне того же года во время визита в Тегеран премьер-министра Ирака Тахера Йахйи ат-Тикрити было подписано культурное соглашение. Оно предусматривало обмен учителями и студентами, туристами, развитие научно-технических связей. В обеих столицах предполагалось открыть культурные центры другой стороны. В октябре 1967 г. Иран принял участие в промышленной выставке в Багдаде, и иранский павильон был признан лучшим и награжден дипломом первой степени[1016].
После победы «революции 17 июля», приведшей к власти левое крыло партии Баас, иракское правительство устами своего посла в Тегеране заявило, что события в Ираке являются чисто внутренним делом этой страны и они не окажут никакого влияния на ирано-иракские отношения. И действительно, в октябре 1968 г. в Тегеран прибыла иракская делегация, и стороны рассмотрели широких круг торгово-экономических вопросов. Иран посетили группы иракских студентов и женская делегация. Теплый прием был оказан иранским артистам, выступившим с концертами в городах Ирака. Успешно прошел фестиваль иранских фильмов в Ираке, состоялся обмен спортивными делегациями. 14 декабря 1968 г. начался официальный визит в Иран заместителя премьер-министра и министра обороны Ирака Хардана ат-Тикрити. Стороны достигли договоренности о создании двусторонней комиссии, призванной рассмотреть спорные вопросы. После завершения переговоров, на которых были затронуты практически все проблемы межгосударственных отношений, Хардан ат-Тикрити заявил, что «главная цель визита — создать здоровую атмосферу для будущего сотрудничества — достигнута, и заложена прочная основа для решения проблем, существующих между двумя странами»[1017]. Однако ближайшие события показали, что он либо ошибся в своих оценках, либо выдавал желаемое за действительное.
27 января 1969 г. иранская делегация в составе 20 человек вылетела в Ирак для ведения переговоров. Разногласия проявились в первый же день заседания. Иранская сторона утверждала, что договор 1937 г. был заключен на неравноправных условиях, не соответствует международным правовым нормам и понятиям справедливости, является «документом колониальной эпохи». Другими словами, иранская делегация настаивала на аннулировании договора 1937 г. и заключении нового соглашения. В ответ Ирану было заявлено, что по договору 1937 г. часть иракской территории «без всякого основания» была передана Ирану, и Ирак, стремясь к упрочению добрососедских отношений, не требует возвращения этих земель. Переговоры зашли в тупик[1018].
19 апреля 1969 г. Иран решился на действия, кардинально изменившие положение на ирано-иракской границе: было объявлено об односторонней денонсации договора 1937 г. Выступая на чрезвычайном заседании меджлиса, заместитель министра иностранных дел страны Амир Хосров Афшар обвинил иракскую сторону в экспансионизме и нарушении ранее принятых соглашений. «Ввиду вышеизложенного, — заявил он, — правительство считает договор 1937 г. недействительным, аннулированным и ничего не стоящим»[1019].
В средствах массовой информации обеих стран была развернута широкая пропагандистская кампания. Шахское правительство обвинялось в оказании помощи Израилю и стремлении заставить Ирак отозвать войска, размещенные в Сирии и Иордании. С подобным заявлением выступит, в частности, президент аль-Бакр[1020]. Со своей стороны, 29 апреля Тегеран сделал достоянием гласности план по предотвращению «иракской угрозы», согласно которому левый берег Шатт-эль-Араб был заминирован на протяжении 60 км[1021].
Обострение ирано-иракских отношений ослабляло позиции участников антиизраильского фронта, и некоторые из них (Саудовская Аравия, Иордания, Кувейт) выступили с предложением разрешить конфликт мирным путем и предложили свои посреднические услуги. Угроза прямого вооруженного столкновения между Ираном и Ираком была снята, но конфронтация продолжалась. В августе иракское правительство в одностороннем порядке аннулировало соглашения по торговле и транзиту, лишив Иран возможности продвигать товары на свой перспективный рынок[1022].
Попытка неизвестных лиц 20 января 1970 г. организовать государственный переворот в Ираке вызвала новую волну антииранских выступлений. Тегеран был прямо обвинен в пособничестве заговорщикам. В своем официальном заявлении правительство Ирака утверждало, что Соединенные Штаты и Великобритания через «иранское правительство предоставили в распоряжение заговорщиков 3 тыс. автоматов и 650 тыс. патронов»[1023]. В итоге дипломатические отношения между двумя странами были прерваны, и одновременно с этим иракская сторона приняла решение о закрытии консульств Ирана в Кербеле, Эн-Неджефе и Басре.
В начале 1970-х годов напряженность в ирано-иракских отношениях продолжала нагнетаться. Полностью прекратились экономические, торговые и культурные связи. В конце марта 1970 г., выступая на пресс-конференции в Багдаде, президент Ирака аль-Бакр обвинил Иран во вмешательстве во внутренние дела своей страны, а в интервью ливийской газете «Ас-Саура» заявил, что Иран стремится произвольно использовать Шатт-эль-Араб[1025]. Ситуация стала взрывоопасной, когда Ирак предоставил политическое убежище генералу Тимуру Бахтияру, бывшему главе САВАК, заочно приговоренному в Иране к смертной казни за участие в заговоре против Мохаммеда Реза Пехлеви.
[999] Агаев С.Л. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984, с. 75–76.
[1000] Цит. по: Агаев С.Л. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984, с. 122.
[1001] Keddie N.R. Iranian revolution in comparative perspective // Islam, politics and social movements / Ed. by Burke E., Ill, Lapidus S.M. Berkeley etc.: Univ. of Calif. Press. XVIII, р. 311.
[1002] Правда. 23 апр. 1979.
[1003] L'Unita. 20.09.1979.
[1004] Крутихин М. Перед референдумом // Новое время. 1979. № 13, с. 11.
[1005] Крутихин М. Трудные перемены // Новое время. 1979. № 19, с. 13.
[1006] Правда. 6 нояб. 1979.
[1007] Правда. 5 нояб. 1979.
[1008] Правда. 2–7 дек. 1979.
[1011] Агаев С.Л. Иран между прошлым и будущим. События. Люди. Идеи. М.: Политиздат, 1987, с. 128, 140.
[1012] Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем (Пути и формы революционного процесса). М.: Наука, 1981, с. 248.
[1013] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 113.
[1014] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 112–114.
[1015] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 119.
[1016] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 120.
[1017] Цит. по: Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 121.
[1018] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 122.
[1019] Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab dispute. A legal study. 3rd ed. L.: Third world centre for research and publishing Ltd, 1981, р. 89–90.
[1020] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 122–123.
[1021] Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989, с. 41.
[1022] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 124.
[1023] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 125.
[1025] Алибейпи Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946–1978). М.: Наука, 1989, с. 126.