— Почему ты нам не сказала? — спросил Зен.
— Я думала, что мне оно только кажется. Думала, ты скажешь, что это может быть ловушкой.
— Это может быть ловушкой, — ответил он.
— Не похоже на ловушку.
— Это и не она, правда? Иначе это была бы плохая ловушка. — Что там поется в этой песне? — спросила Треноди.
— Я не могу объяснить, — сказала Нова. — На самом деле это даже не песня. Зен, знаешь, иногда, когда тебе грустно или ты в плохом настроении, я спрашиваю тебя, в чем дело, и ты говоришь, что не можешь объяснить? Что я не пойму, просто с людьми так бывает? Так вот, мне кажется, с машинами тоже бывает такое, что понимают только они. Из этого места передается какой-то код, и он предназначен для того, чтобы его слышали машины. Думаю, он просит меня о помощи.
Они пошли вдоль платформы. Башня была такой широкой, что стена казалась плоской, если смотреть на нее прямо. И только повернув голову можно заметить, что она изгибается, исчезая из виду, и понять, что это — основание массивного цилиндра. В конце платформы находился треугольный дверной проем. Самой двери не было, но толстые коралловые завитки оплетали его, как прутья решетки.
— Это какой-то био-сплав, — сказала Нова, протягивая руку и проводя пальцами по стеблям. — Ползучие растения на всех других участках железной дороги, должно быть, его потомки. Они потеряли свою силу, но еще помнят форму, которую для них задумали. Однако память угасает: чем дальше от центра, тем слабее они помнят, как складывать эти узоры…
— Они похожи на терновую изгородь из сказки, — сказала Треноди.
— Вот только через эту изгородь можно пройти, — ответила Нова.
Ростки засекли ее. Они развязались и отодвинулись в сторону, чтобы открыть проход. Он был размером с человеческое существо, но не в форме человека. Зен не знал, чья это была форма.
Через толстую-толстую стену шел коридор, они осторожно пересекли его и оказались внутри башни. Зажегся свет: тусклое, золотое свечение, которое медленно нарастало, пока они не разглядели строения вокруг. Широкий гладкий пол слабо блестел, как замерзшее озеро. Оттуда поднимался лес толстых колонн, а между колоннами — скопления больших капсул. В центре башни в потолок по спирали шел пандус, похожий на скользкую дорогу автострады.
— Пандус дает доступ к более высоким платформам, — сказала Нова.
— Они построили все это, но не смогли построить лифт? — спросила Треноди.
— Я уже видел это раньше, — пробормотал интерфейс Морданта-90. — Я уже бывал здесь.
— Когда?
Он смотрел на них широко раскрытыми испуганными глазами:
— Понятия не имею. Я не помню. Может быть, во сне.
— А Стражи видят сны? — спросила Треноди.
— Этого я тоже не помню.
Нимы что-то нашли. Они светили фонариками в одну из капсул, с одной стороны которой были широкие отверстия. Лучи играли на чем-то, похожем на шелуху гигантского насекомого. На самом деле Зен знал, что это всего лишь очередная машина: он уже видел такие странные вращающиеся структуры раньше, только гораздо более крупные, на Черве, который открыл шлюз Ворона.
— Я думаю, это какой-то три-ди-принтер, — сказала Нова. — Он есть в каждой из этих капсул.
— Может быть, Творцы рельсов не любили таскать багаж, — предположил Зен. — Может, они печатали все необходимое, когда добрались до станции.
— Или это строительная площадка, — заметила Нова. — Может быть, они ушли, оставив здание недостроенным.
— Откуда я помню это место? — спросил интерфейс.
Треноди взяла его за золотую руку.
— Идем. Оно пугает тебя. Давай выйдем на улицу.
Башня пугала и ее, она была рада предлогу сбежать от ее жутких теней.
Зен и Нова оставили нимов хлопотать над принтером, двигаясь через лес колонн, пока не достигли центральной платформы. Зен посветил фонариком на ее поверхность и увидел слабые царапины, как будто по ней тащили тяжелые предметы. Или стаскивали, потому что пандус не только поднимался по спирали, но и вел вниз через отверстие в полу. На нижнем уровне были рельсы, проходившие через арки в основании башни и заканчивавшиеся без церемоний, в сияющем полу. На паре путей стояли давно умершие морвы. В центре этого уровня тоже было отверстие. Пандус уходил вниз, в темноту.
— Там есть цоколь, — сказал он.