При этих словах у него на скулах заходили желваки.
– Я не знаю, что с тобой делали до того, как попал ко мне. Не знаю, через что тебе пришлось пройти. Но вижу, что все их усилия не прошли даром. Что из тебя буквально вытравили все то, что делает человека человеком. А, может, ты сам от этого отказался, оставив лишь то, что нужно для выживания. Тебе не нужна надежда, хотя тут ты кривишь душой, она всем нужна, тебе чужда благодарность, ты воспринимаешь доброту как слабость, сострадание как показуху. Может, где-то там, глубоко, запертое под семью печатями, – я кивнула в область его груди, – что-то и осталось. Но на поверхности я вижу лишь раба, кусающего руку, которая кормит, скалящего зубы в ответ на резонные требования и замечания, признающего лишь силу. Классика, иначе и не скажешь. Тимур, а может смысл всего, что с тобой происходило, заключался не в выживании как таковом, а в том, чтобы оставаться человеком в любой ситуации? Может, это было главной задачей? Если так, то ты не справился. Мне очень жаль!
Мне душно, жарко и в голове шумит. Осознаю, что если сейчас не уйду отсюда, не глотну свежего воздуха, то потеряю сознание. Не говоря больше ни слова, развернулась и неровной походкой направилась к выходу, мечтая прилечь, прикрыть глаза и просто отдохнуть, придти в себя, собрать себя по кусочкам. Краем глаза отмечаю, что после моих слов Тимур медленно поднимается со своего места, не сводя с меня убийственно мрачного взгляда.
В коридоре на миг остановилась, пытаясь решить куда лучше поворачивать. Идти на крыльцо, дышать воздухом или к себе, в кровать? Не знаю, не могу сообразить, в ушах, словно звон колоколов. Наверное, все-таки лучше в комнату, если что окно открою, тем более там электронный доктор под боком, подстрахует, если совсем худо станет. Разворачиваюсь в нужном направлении, и чувствую, как меня повело куда-то в сторону. Все вокруг потеряло четкие очертания, словно покрывшись белесой дымкой, во рту стало горько, перед глазами поплыли темные круги.
Ну, все, здравствуй обморок! Довел-таки паразит!
Приготовилась к некрасивому, болезненному столкновению с полом, после которого наверняка места живого на боках не останется. Удар плюс корсет, вцепившийся в меня мертвой хваткой, сделают свое дело. Тут и сомневаться не стоит.
Уже начав оседать, почувствовала, как меня резко, без особых церемоний подхватывают за талию, рывком, зло, приводя в вертикальное и более-менее стоячее положение. От неожиданности дергаюсь, пытаясь отстраниться от него, а в голове мысль малодушная возникает: «Все, сейчас придушит».
Однако, прежде чем я успела открыть рот, чтобы разродится какой-нибудь нелепой фразой, меня подхватили еще крепче, и легко, словно я не тяжелее перышка, потащили по коридору. Я честно хотела оказать сопротивление, но сил не было совсем, хотя обморочное состояние и отступило под действием изумления.
Я даже не нашлась, что сказать, когда Тимур плечом толкнул дверь в мою комнату и затащил меня внутрь, только смогла бросить на него удивленный, да что там удивленный, шокированный взгляд. Парень явно злился. Стиснул зубы так, что на скулах желваки играют, и в глазах молнии полыхают.
Как пушинку бесцеремонно закинул меня на кровать, и даже не взглянув на меня, молча, развернулся и стремительно выскочил из комнаты. Не забыв, как обычно, хлопнуть дверью.
Я лежала на кровати, слушала его удаляющиеся шаги, и удивленно хлопала выпученными от изумления глазами.
Это что вообще сейчас такое было?
Глава 18
Тимур
– У тебя десять минут, чтобы привести в порядок голову и физиономию! – рявкнула хозяйка тоном, не терпящим возражения.
Бросил на нее быстрый взгляд из-за спутавшихся волос. Сидит, вся подобралась, губешки свои бледные поджала, и пусть глаза как пуговицы, но все равно видно, как в них злость клубится. Все, кончились игры. Нутром понял, что догадалась, что раскусила его игру, и сердце внутри сделало тройное сальто, и кровь в висках застучала.
Он был почти уверен, что новая хозяйка не будет доставать браслеты, не побежит за плетью, что это не ее тема. Вот только ключевое слово здесь "почти". Что если все его наблюдения и предположения яйца выеденного не стоят? Что если сейчас это Сушеное Недоразумение сделает то, чего можно было бы ожидать от любого другого хозяина? Накажет?
Видать, боязнь наказания сидела уже так глубоко на подкорке, что просто так от нее не избавиться, не скрыться. И, несмотря на злость, раздражение, готовность встретить лицом любую угрозу, внутри все равно проходит дрожь.
– Слушаюсь, – ответил, уже не особо заботясь о том, чтобы исказить голос. Какой смысл? Десять минут и его обман раскроется, тут уж не до голоса.
Зашел в комнату, бросил взгляд, полный досады, на книгу и закусанное яблоко. А ведь какой хороший был вечер! Глубоко вздохнул и направился в душевую. Достал из ящичка бритвенные принадлежности, специальную машинку для стрижки, которые Чучундра чуть ли не насильно вручила несколько дней назад. Вот думал ли, что так скоро придется ими воспользоваться?
Пять минут ему хватило на то, чтобы избавиться от ненавистных зарослей. Он стоял, уперевшись на раковину, и угрюмо рассматривал свое отражение. Такой же как раньше, вот только глаза другие стали, без блеска безбашенного, без потаенной ухмылки. Тяжелый взгляд, серьезный, взрослый, словно подменили. Хотя почему подменили? Это слишком мягко. Заставили, вынудили, вывернули наизнанку. И вот сейчас новый виток в этом безумном вираже.
С тяжелым вздохом открыл кран и сполоснул голову, лицо, смывая остатки состриженных волос, прилипших к коже. Потом подхватил с крючка белое махровое полотенце, и уже на ходу начал вытираться.
– Ты заставил меня ждать! – прозвучал неприятный голос, стоило ему только появиться в гостиной.
– Простите, госпожа, – уже не скрываясь и не коверкая произношение, сказал, откинув полотенце в сторону.
– Посмотрел на меня, живо!
Ну, начинается! Поднял на нее равнодушный взгляд, с каким-то непонятным удовлетворением отмечая, как у Чучундры вытягивается лицо. Она сидела и смотрела на него, удивленно открыв рот, и даже, по-видимому, не осознавая этого. И почему-то именно в этот момент в голове словно щелкнуло, и вместо того, чтобы покорно стоять и смиренно ждать своей судьбы, он снисходительно спросил:
– Нравлюсь?
Ну все, п***ц! Вот сейчас точно на порку напросился. И внезапно Тимур понял, что ему плевать, и все настолько надоело, что словами не передать. Он просто не может, и не хочет больше строить из себя примерного, покорного раба, заталкивая характер глубоко внутрь. Уже поздно, попался на обмане, итак дело труба. Какой смысл сдерживаться?
– Что? – в ее голосе настолько очевидное изумление, оттого что он, раб, посмел что-то пикнуть, что кровь в жилах закипела.
– Со слухом тоже беда? – с издевкой спросил, наблюдая как лицо вытягивается еще больше, как она несколько раз удивленно хлопает глазами.