– Сваха не сваха, но так просто от тебя не отстану! Мигом тебя в хорошие руки пристрою, а то ощущение такое будто ты отрываешься, мстишь всем подряд за что-то.
– Чу…
Тут меня осенило:
– Я угадала?! Ты отыгрываешься за то, что какая-то зазноба тебя прокатила?! Я права, да? Ник? Ты мне ничего не рассказывал! Кто она? Как у вас все произошло? Она тебе нравилась? Или, может, ты был влюблен в нее?
– Чу! Отвали! – рявкнул он, еще больше убеждая меня в правдивости моего предположения.
– И почему я не в курсе? – не унималось мое любопытство. Мне до зубовного скрежета хотелось узнать: кто же та роковая особа, продинамившая этого сердцееда. Та, из-за которой он в таком длительном загуле, пытается утешить ущемленное самолюбие, – партизан! Я, между прочим, тебе все рассказываю! Ну, хоть намекни кто она? Я ее знаю?
– Вась, если бы ты была здесь…
– Знаю, знаю, как всегда щелкнул бы меня по любопытному носу. Ты всегда так делаешь, когда я лезу не в свои дела.
– Умница, вот видишь, ты все прекрасно понимаешь, – хмыкнул Лазарев, явно не собираясь ничего мне рассказывать. Жук скрытный! – теперь, может, оставим в покое мою личную жизнь и поговорим о том, что действительно важно?
Я недовольно нахмурилась, но парень ответил мне открытым чистым взглядом, в котором неоновыми буквами светилось "ничего я тебе не расскажу".
– Это нечестно, – надула губы, – нечестно.
– Поверь, Чу, ничего интересного у меня нет. Лучше расскажи, как вчера вторые переговоры с Барсадовым прошли.
Еще раз смерила его недовольным взглядом и переслала файл, что вчера мне передал Игорь Дмитриевич.
– Зацени.
Никита внимательно пробежался глазами по документу и присвистнул:
– Обалдеть!
– Вот и я про то же.
– Пальцами щелкнул, и нет проблемы, – Ник изумленно покачал головой, – мужик-кремень! Повезло тебе Васька, ох, как повезло. С такой бумажкой твоя з*дница спасена, никто не докопается.
– Я уж поняла, – хмыкнула, мысленно все еще гадая насчет таинственной подруги Лазарева.
– И что взамен? – Никита, будучи реалистом, тоже сразу подумал о том, что просто так такие вещи не делаются, за все надо платить.
Я ему коротко пересказала, о чем говорили с Игорем Дмитриевичем, о его условиях. Парень внимательно слушал, кивал, а в конце изрек:
– Что ж, вполне резонные и выполнимые требования, можно сказать, отделалась малой кровью.
– Как же, малой кровью отделалась! – зло проворчала себе под нос, снова вернувшись к своей самой большой проблеме.
– Чего у тебя там опять стряслось? – Ник искоса наблюдал за тем, как я сердито надув щеки, пытаюсь удержать себя в руках.
– Я. Ненавижу. Эту. Скотину! – четко, почти по слогам произнесла, чувствуя, как снова закипаю. – Знаешь, что этот … паразит вытворяет? У меня слов нет, одни эмоции!
– Ну, давай, рассказывай, – серьезно произнес Лазарев, но я успела заметить, как в темных глазах мелькнуло что-то похожее на смех. Весело значит ему? Я тут на стену готова бросаться от злости, а ему весело! В результате рассердилась еще больше, теперь еще и на Никиту, хотя и понимаю что безосновательно, но сделать ничего не могу. Хоть начинай шипеть и ядом плеваться, как кобра!
И я, не стесняясь в выражениях, украшая свою речь заковыристыми оборотами, а Тимура витиеватыми прозвищами, стала рассказывать о своих сегодняшних приключениях, вернее злоключениях. Про неудавшийся завтрак, про кусты и тропки, будь они неладны, про загорающего на крыше Тима, про то, как он хлопнулся с этой самой крыши, и как мы с ним потом прекрасно поговорили. В общем, вывалила все, что накопилось, в надежде, что после этого хоть немного, но полегчает. Ни хр*на подобного! Не полегчало. Ни капли! Особенно, когда поняла, что Лазарев откровенно держится из последних сил, пытаясь не заржать.
– Ник, я рассказываю, что-то смешное? – грозно спросила, всплеснув руками.
Прорвало. Заржал как конь и долго не мог успокоиться, не смотря на мое недовольное пыхтение и сопение.
– А я все думал, откуда у тебя репейник на хвосте!