– Я не понял, ты от ничего-не-делания решила закрытые дела просматривать? Чтобы развеяться?
Нет, ну не балбес ли? Я с досадой всплеснула руками:
– Ник!
– Что? Мне реально плевать на это дело. Не понимаю только, почему ты так взъелась??? – последнюю фразу он пробубнил с набитым ртом.
– Да потому, что в данный момент, этот самый Барсадов младший моет посуду на моей кухне!
И тут, как по заказу раздался звон бьющихся тарелок:
– Я хотела сказать, колотит посуду на моей кухне! – обреченно выдала, прикрывая глаза и устало потирая переносицу.
Ник подавился, и теперь пытался со слезами на глазах прокашляться, а я отрешенно наблюдала за ним. Наконец его отпустило. Лазарев торопливо отпил из кружки и теперь изумленно смотрел на меня:
– Васька, если это шутка, то идиотская!
– Никит, никаких шуток. Марика умудрилась из всех возможных экспонатов выбрать именно этого упыря.
– Кто информацию по нему дал?
– Сергей.
– Наш?
– Ну да, у меня больше нет в друзьях смышленых компьютерщиков, имеющих доступ к базам такого уровня. Я ему переслала биологические данные, и через сутки получила не утешающий ответ.
– С чего ты вообще надумала проверять его?
– О, это целая история, – невесело усмехнулась я, – о том какой у тебя тупой и невнимательный напарник.
И я рассказала ему, как мы тут с Тимуркой жили целую неделю. Как он ходил по дому лохматым лешим, унылой тенью. Как я ему верила, как решила все рассказать о скором освобождении. А потом перешла к самой интересному, к нашему вчерашнему разговору, его преображению, его поганому характеру и моим подозрениям насчет того, что не все с ним так просто.
Лазарев внимательно слушал, и, вопреки моим ожиданиям, у него на лице не появилось даже тени улыбки во время моего сумбурного рассказа. Плохо. Если уж Ник, с его неиссякаемым оптимизмом и жизнелюбием, озадачился моим положением, значит дело действительно серьезное. А так хотелось, чтобы он просто махнул рукой и сказал: "Не дрейфь, Васька, все будет хорошо". По-видимому, не будет…
– Ну, что утешительного скажешь, Никит?
Он задумчиво потирал подбородок, глядя куда-то в сторону, а потом произнес:
– Вась, думаю, ты и сама понимаешь, что с этим подарочком встряла по полной программе. Он же свободным был. И ни один протокол в этом случае не спасет тебя. Как только информация попадет в управление, тебя попросят на выход с вещами.
– Мне кажется, что в моей ситуации потеря работы уже не является самой страшной бедой. С одной стороны, комитет по правам человека, который будет меня теперь трепать меня по всем инстанциям и не известно, к чему это приведет. А с другой, Барсадов старший, до которого непременно дойдут слухи, где же его пропавшее без вести чадо. Узнав о том, что Тим ходит в рабах, он явится сюда и сровняет с землей все в радиусе нескольких километров и меня в первую очередь, – я печально развела руками, – вот такой расклад.
В этот момент дверь в кабинет распахнулась. Я раздраженно закатила глаза, даже не делая попытки обернуться и посмотреть кто там. И так ясно! Свиненыш наглый! Ник же наоборот впился в него цепким взглядом. Ну что ж смотри, любуйся, на чудесный экземпляр, наслаждайся прекрасным ликом.
– Я там тарелки разбил, – произнес мой источник проблем, и раскаяния в голосе не было совершенно.
– И чего ты от меня хочешь? Тебя пожалеть? Подуть на порезанный пальчик? Где веник знаешь, иди и наводи порядок, – раздраженно буркнула в ответ, так и не обернувшись. Плевать я на него хотела, видеть не могу!
Дверь закрылась, и я обратилась к Нику:
– Ну, как тебе?
– Зашел посмотреть, с кем ты говоришь. Тарелки – это лишь предлог.
– Скорее всего, – равнодушно пожала плечами, – много все равно не выяснил – звукоизоляция в доме хорошая, так что услышать наш разговор, он не мог однозначно. Экран боком стоял, он даже тебя толком не рассмотрел.
– Может, было бы и лучше, если бы рассмотрел, – рассеянно предположил Никита. Повисла тишина, и каждый думал о своем. Я мысленно воспроизводила отрывки досье своего подопечного, все больше убеждаясь, что где-то я хорошенько напортачила, раз судьба решила меня одарить таким подарочком.