Читать книгу «Старый Сантос и его потомки» онлайн.
Да разве все расскажешь, как люди бедствовали, — продолжает Симха Кушнир. — Немало их умирало в пути от болезней, холода и голода. Кто-то из ходоков, покинувших Деражню, узнал, что довольно далеко по Днестру, среди курганов и крутых яров, находится старое селение Ружица. Там живут люди, разводят виноград, разрабатывают каменные карьеры и производят мельничные жернова, бруски и прочее. Смелые люди живут там, не дают себя в обиду, хоть помещики и черносотенцы пытаются их притеснять, провоцируют, строят против них всякие козни. Ружичане — народ крепкий, могут дать сдачи, когда на них наседают.
Короче говоря, ходоки решили: чем черт не шутит, когда бог спит? Пойдут в Ружицу и попытают счастья. Хороших мастеровых везде примут с распростертыми объятиями.
И собрались ходоки в Ружицу. Ружичане хорошо их встретили, приютили, дали каждому работу, уголок.
Выслушав историю мытарств и гонений, ружичане вспомнили, как их предки в давние времена странствовали, искали крышу над головой, как над ними издевались, пока они не прибились к берегу. И хотя пришлые люди были разного склада, по природе своей веселые и неунывающие, а старые поселенцы — потомки Ицхака Сантоса — скупые на слова, суровые внешне и нелюдимы, все же они вскоре сошлись, породнились даже, ибо и те и эти были подлинными тружениками, честно зарабатывали свой кусок хлеба, короче говоря, вскоре и они нашли общий язык…
Ружица быстро разрасталась. И чем больше росла, тем больше людей сюда прибывало, что в конце концов вызвало недовольство со стороны графа. Ясновельможный пан Потоцкий хотел было изгнать поселенцев, выдумывал против них всякие небылицы, пытался даже опорочить их в глазах друг друга, но поссорить их ему не удавалось. Не помогли ему и суды, тяжбы, которые завели его экономы.
Ружичане, опережая события, отправляли ходоков в Санкт-Петербург с жалобами, и на время их оставляли в покое…
Когда Симха Кушнир доходит до истории с ружичанскими ходоками, он достает из ящика своего стола заветную книгу и начинает читать стихи, которые он давным-давно написал по этому поводу. Стихи полностью посвящены тем временам, когда народ страдал и мучился под царским игом. Стихи, надо сказать, не ахти какие, к тому же все односельчане уже слыхали их неоднократно, но из вежливости и уважения к этому доброму, отзывчивому и немного смешному бухгалтеру слушали снова. Правда, когда он брался за свои стихи, некоторые пытались возражать:
— Симха, дорогой, лучше бы ты продолжал свой рассказ, а стихи можно и потом… Ведь у тебя почти вся история нашего местечка записана, вот ты ее и говори.
Но все напрасно. Бухгалтер читает свои стихи, после чего, протирая очки и сделав большую паузу, произносит как бы нехотя:
— Так вы говорите, чтобы я рассказал вам по порядку всю историю? Но ведь я не профессор! Разве я могу рассказать все в точности? Для этого нужна свежая голова и мозги, не забитые цифрами, кредитом и дебетом… Старики не очень помнят, многое позабыли, как же вы хотите, чтобы я все помнил? К тому же вы должны знать, что я не большой охотник рассказывать грустные истории… Хорошее помнится, а плохое хочется поскорее забыть, вычеркнуть из памяти… Не думайте, что история пашей Ружицы была очень веселая. Видите ли, если б вы меня, к примеру, спросили о новой истории, о теперешних наших делах, я мог бы вам рассказать все во всех тонкостях и подробностях. В архив мне уже не пришлось бы ходить. Все у меня записано в книге от самого основания, как только мы создали на этой земле нашу артель, и до войны включительно… Разбудите меня среди ночи, я вам обрисую полную картину. В книгах нашей бухгалтерии записана каждая копейка прибыли и расходов артели по всем параграфам, по всем статьям. А у меня в тетрадях и записных книжках записаны все важнейшие события Ружицы за эти годы… И для каждого человека в отдельности у меня отведена целая страница. Вы хотите спросить, зачем мне все это? А зачем я мучаюсь и сочиняю стихи, которые мало кому хочется слушать? Человек должен чем-то заниматься, кроме основной своей работы. Должен иметь какое-нибудь свое, как это теперь говорят, хобби…
Я люблю все записывать, а вдруг мои записи когда-нибудь понадобятся для истории? Кто его знает! Это ведь никому не мешает, и ни у кого от того, что он узнает, откуда он родом, и кто его предки, и как зародилась жизнь на этой земле, не разболится голова.
В самом деле, может быть, Симха Кушнир прав? Пусть люди узнают, что произошло за последние десятилетия в Ружице, которая широко раскинулась своими гористыми улочками и тупичками неподалеку от берега, вдоль седого Днестра, у высокой, могучей белой скалы, возле изумрудного, вечно живого родника. Пусть узнают люди об этих роскошных виноградниках, которые покрыли весь южный склон крутой горы и взбегают террасами к самой вершине, виноградниках, которые славятся своими щедрыми урожаями во всей округе. А главное, пусть узнают об этих веселых, а иногда грустных и суровых людях, молодых и старых, что украсили эти некогда дикие места своим упорным трудом, отдали этой земле весь огонь своего сердца. Пусть узнают и о славных делах поселенцев, о всех событиях и происшествиях, о радостях и печалях.
Все это действительно стоит выслушать от начала до конца.
СРЕДИ ДОБРЫХ СОСЕДЕЙ
Если вам кажется, что когда-то Ружица очень долго была отторгнута от окружающего мира, вы глубоко заблуждаетесь. Но особенно ожила она после того, как здесь поселились бывшие каторжане, как в шутку прозвали деражнянских, и не только их, а всех ремесленников, мастеровых Подолии, которые в те далекие времена помогали Кармалюку и были сурово наказаны, согнаны с насиженных гнезд и прибились к этому забытому богом и людьми берегу.
По эту сторону крутого яра ширилась, росла Ружица, а по ту сторону, откуда все дороги вели в степь, разрасталось украинское село Лукашивка.
Годы шли, и когда люди скинули панов и помещиков, всяких душегубов — своих и чужих, этот некогда забытый, дикий край подольской земли воспрянул духом и зажил совсем иной жизнью.
Местечко, что по эту сторону яра, и деревня Лукашивка, что по другую его сторону, со временем так разрослись и так переплелись меж собой, что трудно было попять, где начинается местечко и где кончается село.
Детвора училась в школе, стоящей на окраине Ружицы, неподалеку от Днестра. Молодежь спешила после работы в Лукашивку — в кино, на вечера и танцы, в клуб, построенный там совместными усилиями. На рынок люда ходили на выгон, который протянулся между селом и местечком. Бывало, женится кто-нибудь в местечке, на свадьбу непременно приглашают гостей из Лукашивки и, наоборот, на празднества, на свадьбы в Лукашивку идут гости из Ружицы…
И вышло так, что старое еврейское кладбище на противоположной стороне яра, под крутым курганом, осталось на околице Лукашивки и лежит там со своими древними надмогильными плитами с истлевшими надписями, огороженное каменной оградой. Жители села, которые живут поблизости, бережно следят за этим святым местом. Кладбище лукашивское одной стороной со своими крестами и пятиконечными звездами упирается в околицу Ружицы, и люди местечка с глубоким уважением смотрят за старым кладбищем.
Бывало, тихими летними вечерами, когда опьяняющим ароматом напоен воздух, хлопцы и девчата из деревни и местечка выходили к роднику, на опушку леса, к белой скале. И до третьих петухов звучали тогда задорные украинские и еврейские песни. А часто бывало и так: издалека из Лукашивки вдруг доносилось: «Стоит гора высокая…» Сразу эту душевную песню подхватывали в Ружице. А стоило в местечке кому-то затянуть трогательную и немного смешную «Ты не ходи к нечаевским девушкам», как песню подхватывали в Лукашивке. И пошло-поехало!
Да, весело было в этом краю! И жили люди в дружбе и согласии, редко ссорились между собой. Так было и между молодыми, и между старыми, так шло из поколения в поколение.
Многие, если не сплошь все, сельские жители отменно разговаривали по-еврейски, а ружичане изъяснялись на ядреном подольском диалекте так ловко, словно это был их родной язык.
Посторонний человек, появившись здесь, сперва не мог разобрать, одно это огромное село, раскинувшееся по обеим сторонам извилистого яра, или два.
А сколько смешанных свадеб справляли здесь! Сколько переехало сюда, в местечко, белянок синеглазых, чернобровых девчат, сколько чудесных смуглянок из Ружицы перевезли в свои хаты ребята из Лукашивки.
Как-то случилось и такое, что мать наотрез отказалась выдать свою дочь за лукашивского парня-тракториста, потребовав, чтобы они справили свадьбу в Ружице, в довершение еще и по старому еврейскому обряду, точно так же, как она, мать, некогда справляла свою свадьбу. Надо было ставить хупе — с четырьмя палками и красочным покрывалом. Жених и невеста, не желая огорчать мать, справили свадьбу по старому обряду. И все село и все селение гуляли на свадьбе — пили, танцевали, пели без конца. Долго помнили эту веселую свадьбу.
Случалось частенько, что Лукашивка раньше управлялась с уборкой урожая или осенним севом, а у соседей поспел на виноградных плантациях виноград, тогда приходили соседи из села и помогали собирать виноград. А ребята из Ружицы, справившись с работой на плантациях, отправлялись к соседям в поле копать картошку или свеклу. Когда случалась беда — хлеба вымокли, полегли, плохо созрели, на помощь приходили из Ружицы. А бывало, град нежданно ударял и выбивал виноградные кусты. Тогда на помощь спешили люди из Лукашивки.
Так заведено было в этом краю испокон веку. И никого это не удивляло. И ни для кого это не было необычным явлением.
Первое мая и Великий Октябрь издавна праздновали совместно. С флагами и плакатами, с оркестрами и песнями колонны демонстрантов из Ружицы и Лукашивки собирались на площади, как раз посередине — между селом и местечком. И на двух языках звучали речи ораторов. А после митинга, после того как прозвучали речи ораторов, представителей двух сторон, шумные певучие колонны тянулись по улицам Ружицы, затем Лукашивки или наоборот. День-деньской до глубокой ночи в домах, на опушке леса, у родника пили вино, гуляли и танцевали, а вечером в клубе уже гремел концерт самодеятельности… А праздновали здесь новые праздники, равно как и старые, и ко всем праздникам относились с одинаковым почтением.
Так повелось с тех самых пор, как избавились от ига помещиков и богатеев, когда организовались по сторонам крутого яра артели, а может быть, это произошло еще раньше, с той поры, как породнились смежные села и межи их перепутались…