Читать книгу «Старый Сантос и его потомки» онлайн.
— Что вы, люди добрые, нападаете на человека? Разве он меньше вас страдает? Разве он желает вам зла? Немного помучаемся, а там уж бог поможет…
Но что-то бог не помогал…
Дорога с каждым часом становилась все тяжелее и опаснее.
Можно было понять состояние матерей, которые были озлоблены. Нелегко им пришлось с малышами, которых нечем было кормить. Невероятно устали, а главное — мучила полнейшая неизвестность. Что ждет их впереди, чем это все кончится? Дождь, как назло, не прекращался. Колючий ветер то и дело обрушивался на шалаши, на кое-как слепленные палатки, где спали дети и старики. Наконец лодки причалили к берегу, и мужчины нарубили дров, перебросили на плот и стали разводить костры; люди немного согрелись, женщины вскипятили молоко для малышей и больных. Рыбаки пустили в ход свои снасти, наловили рыбы; постепенно на плоту становилось веселее. Среди свинцовых облаков чудом пробились солнечные лучи. Все вылезли из своих укрытий, чтобы погреться на солнце, и, несмотря на то что оно недолго их побаловало, путешественники, нагревшись и заморив червячка свежей рыбой, заметно оживились. Самые ярые скептики притихли и перестали донимать жалобами Сантоса.
Много ли нужно человеку, который привык к вечным скитаниям, мукам, унижениям? Немного погреться у очага или под лучами солнца, утолить кое-как голод, увидеть хотя бы в своем воображении желанный берег, где скоро можно будет обосноваться, — и сразу глаза озаряются особым блеском, и вот он уже неузнаваем!
Таков он, простой, добрый человек!
А если еще девчата заведут милую сердцу песню из тех, которые с детства запали в душу, тогда вовсе забываются все невзгоды, вся безысходность своего незавидного положения.
Со стороны могло показаться, что Ицхак Сантос равнодушен ко всему тому, что происходит на плоту. Но на самом деле он терзался от мысли, что, возможно, допустил большую оплошность, подняв весь поселок с насиженных мест. Не лучше ли было отдать себя в руки властей? Его наказали бы, прекратив на этом все его нравственные муки и терзания. И не было бы этой тяжелой дороги, этих скитаний, а самое главное — он не ловил бы на себе сердитые и недоброжелательные взгляды, терзающие ему душу! Но успокаивало сознание, что все же он поступил правильно, спасая людей от тиранов. Не только он, но все односельчане жестоко поплатились бы из-за его поступка, никого не пощадили бы! Пожалуй, лучше, что случилось так, а не иначе. Ведь издавна так повелось: стоит только кому-нибудь из его соплеменников-единоверцев совершить какой-нибудь проступок, как он накликает гнев не только на себя, а на всех, чуть не на весь свой народ. Власти знают, что за униженных и оскорбленных бедных людей, к тому же еще людей иной веры, никто не посмеет заступиться. Наоборот. Натравят на них все черные силы, погромщиков разных мастей, чтобы отвлечь внимание от мерзких дел по отношению ко всем народам. Они отвлекут гнев угнетенных от себя и будут кричать «ловите вора!», а сами со своими гнусными делами останутся в тени. Так издавна велось, так и поныне кое-где осталось. Блюстители закона, сильные мира сего всегда ищут и находят козла отпущения…
Об этом думал Ицхак Сантос, стоя на краю скрипучего плота с большим шестом в руках и направляя по главному руслу свой насквозь промокший Ноев ковчег. Ицхак поглядывал на небо, которое снова заволокло тучами, и понял, что скоро хлынет ливень и хорошо, если этим ограничится…
— Эй-эй, ребята! Покрепче привяжите шалаши и палатки, возы закрепите, буря надвигается! — во всю мочь кричал он, стараясь преодолеть шум и плеск волн.
А там, вдоль Днестра, тянулись холмистые берега, все такие же пустынные, исхлестанные ветром и дождем. Никаких признаков жилья! Вокруг — ни зги, и Сантос никак не мог решить, куда причалить.
Темная ночь повисла над землей, мрак поглотил все вокруг.
Люди забрались в свои шалаши, чтобы прикорнуть на часок-другой. Плакали малыши, и матери безуспешно старались успокоить их, обещая, что скоро уже причалят к желанному берегу. Кто-то из стариков, облокотившись на телегу, пел хриплым голосом псалмы Давида, то и дело обращаясь к всемогущему богу Иегове, моля о скорейшем избавлении от невзгод и страданий.
А плот плыл среди беснующихся волн, свинцовая вода плескалась у промокших и отяжелевших бревен.
Тем временем перетирались канаты, которыми были связаны нетесаные бревна. Если бы кто-нибудь и заметил это, все равно нечем было заменить. Долго плыть и трудно, и опасно, и Ицхак Сантос с нетерпением ждал рассвета, чтобы причалить теперь уже к любому берегу. Только бы пережить эту ночь! Хоть бы перестал хлестать надоедливый колючий дождь, тогда легче будет выбрать место.
О том, что плот может не выдержать, Сантос не хотел и думать. Канаты должны выдержать! Опасность, что их могут настигнуть преследователи, кажется, миновала. Они уже отплыли далеко. Эта земля уже не принадлежит тем правителям, откуда бежал Сантос со своими односельчанами. Здесь должны быть другие законы, и никто не станет судить его за то, что он отомстил подлецу и насильнику…
Но как ни пытался Ицхак Сантос успокоить себя и окружающих, тревога овладевала им все больше и больше. Ветер усиливался, и с повой силой хлынул сплошной ливень. Небо над головой словно смолой налилось. Необходимо было немедленно пристать к берегу, но слева и справа тянулись каменистые громады, и пришлось приложить все силы, чтобы удержать плот, направляя его на середину реки. Все здоровые мужчины стояли с веслами и шестами, слушая команду Сантоса, который набухшим от воды веслом направлял плот по главному руслу.
Никто не спал. Вокруг неистово гудел ветер. Казалось, вот-вот он поднимет вверх этот утлый, скрипучий плот и понесет его куда-то. Казалось, небо совсем опустилось на стремнину и все превратилось в сплошной непроглядный мрак.
И вдруг черное небо на мгновенье озарилось извилистой молнией, разверзлось мрачное месиво, и тут же загрохотал оглушительный гром. Дождь хлынул сильнее, и люди испуганно съежились, высунувшись из своих укрытий. Что это? Что-то слишком рано загремело. Что это за знак? К лучшему или, наоборот, к худшему? Страх охватил людей. Дети снова заплакали, дрожа, прижимались к матерям, с ужасом глядели на мрачное небо. Заревели коровы, заржали лошади, будто предчувствуя беду. Овцы сбились в кучу, петухи в клетках начали ни с того ни с сего кукарекать. А плот, скрипя, плыл и плыл, подпрыгивая на взбухших волнах.
Старики с ужасом глядели на разгневанное небо, которое то и дело раскалывалось под неумолимыми мечами молнии. Грохотал гром, прокатываясь с большим ожесточением над облаками. Кто-то из стариков стал молиться, дабы всевышний не карал их, избавил бы от опасности.
— Кажется, начинается второй потоп! — сказал один старик. — А что себе думает наш Ной? Он еще долго будет гнать в неведомое свой ковчег? Скоро он выпустит голубя, чтобы тот проверил, есть ли уже где-нибудь суша…
Ицхак Сантос ничего не слыхал. Вместе с мужчинами, которые стояли наготове с веслами и шестами, он прикладывал все усилия, чтобы сдержать плот и не допустить удара о скалистый берег. Ему и в самом деле казалось, что начинается второй потоп и он плывет со своими односельчанами на Ноевом ковчеге.
Мужчины и парни заметно помрачнели, выбились из сил. Давно не слышно было их шуток, смеха. Они проклинали невыносимый сплошной мрак, поглотивший все вокруг.
— Куда он пас тащит, наш мучитель? — послышался голос старухи. — Когда уже кончатся наши муки? Грех ты взял на свою душу, Ицхак! Грех!
— Разве не лучше было погибнуть на своем пороге, если уже суждено погибнуть? — поддержала старуху худенькая женщина. — Зачем мы потащились за ним на верную смерть? О горе!
К Сантосу доносились проклятия, но он не подавал виду, что слышит это. Ему нечего людям ответить. Он сам уже еле стоял на ногах, совсем выбился из сил, борясь с бешеным течением и волнами. Думал лишь об одном: надо приложить все усилия, чтобы как-то удержать плот. Надо продержаться на воде хотя бы до рассвета. Беспокоило, что канаты почти стерлись и часть бревен уходит из-под ног. Прошло еще какое-то время, и как ни старался он со своими помощниками удерживать плот, это удавалось все меньше и меньше. Даже у самых выдержанных и стойких иссякли силы, и ветер погнал плот, как ему, ветру, хотелось.
И вскоре произошло то, что неизбежно должно было произойти. Штормовой ветер изо всех сил подхватил никем не управляемый плот, погнал его к прибрежным скалам, повертел им, швырнул о камни раз и еще раз, канаты не выдержали — плот начал рассыпаться.
Крики и рыдания огласили черную ночь. Парни оставили весла, шесты и бросились спасать детей, женщин, стариков. Вытащили их на берег, вытолкнули подводы, погнали по скользким бревнам лошадей, скот. Люди бросались в холодную воду и подхватывали все уплывающее» С плота тащили к берегу то, что можно было спасти.
После того как согнали всех, на берег столкнули возы, вынесли домашний скарб и мешки с хлебом, мужчины бросились в ледяную воду и стали вытаскивать бревна с расползавшегося на глазах плота. Может, придется снова связать его, чтобы плыть дальше, когда присмиреет разбушевавшийся Днестр.
Люди стояли по пояс в воде и выхватывали из реки бревна, доски — все, что всплывало. Погруженные в спасательные работы, Не заметили, как утих ветер, угомонился дождь, утихомирилась гроза.