На лестнице послышались торопливые тяжёлые шаги, явно не служанки, — и Милория, испуганно вскрикнув, вскочила на подоконник.
На дворце Эльдаиза Майда ожидаемо стояла магическая защита, и никто, кроме хозяина и его демонов, не мог попасть внутрь. Сейверан вышел у высоких кованых ворот, различив желтоватую защитную дымку, которая истончалась и таяла после смерти создателя. На него тотчас нацелились копья и мечи, зажглись огневики. Демон прищурился и ухмыльнулся, потом медленно поднял руку, в которой была голова мёртвого лорда. За стеной воцарилась вопросительная тишина. Гирхато швырнул к воротам отрубленный «кочан».
— Склонитесь перед своим новым господином!
С той стороны ворот медленно, словно нехотя, подошли демоны, недоверчиво глядя на то, что осталось от прежнего хозяина. К этому моменту подоспел Дорсен со своими демонами и демонами Майда, выжившими после боя, а с ними и Мирес Касубар.
— Эльдаиз Майд пал в честном бою. Я свидетельствую.
Слова Огненного подействовали. Ворота со скрипом открылись. Сейверан не двинулся с места и, прикрыв глаза, колдовал. Старая защита быстро развеялась, а на смену ей дворцовые стены начало укутывать голубоватое магическое свечение. И только, когда весь дворец был снова защищён, Крылатый спокойно вошёл во двор, оглядываясь по сторонам. Всюду угрюмые лица. Настороженность. Ненависть. Страх. Ни надежды, ни радости. А потом мужчина заметил сатира на цепи и сквозь зубы выругался. Быстро подошёл к нелюдю:
— За что?
Сатир вскинул на него вызывающе-горький взгляд.
— А ни за что! Просто так. Как талисман здесь сижу.
И избитый, полузамученный парень отвернулся. Пояснил всё Касубар, с пренебрежительной ухмылкой поглядывая на демонов Майда:
— Некоторые считают сатиров символами мужской силы и сластолюбия.
Гирхато недовольно прищурился. Да, сатиры были слабее демонов, но обычно их не трогали, всё-таки магическая кровь, вещие сны и волшебная игра на свирели. Сейверан снял ошейник с нелюдя:
— Как тебя зовут?
— Дато, — парень потрогал красную воспалившуюся кожу на шее.
Крылатый присел перед ним на корточки:
— Дато, здесь была девушка? Новенькая, смертная? … Где?
Сатир указал на Факел — высокую чёрную башню. Оставив Дорсена разбираться, Сейверан помчался наверх.
— Милория!.. — он сглотнул, глядя на фигурку в распахнутом окне. — Это я, душа моя!
Девушка узнала вошедшего, со стоном выдохнула, сгибаясь, словно от невыносимой боли, и расплакалась. Демон подбежал, быстро снял её с опасного узкого подоконника. Смертная прижалась к нему, обхватывая за шею:
— Я так боялась, что вы не успеете.
— Я успел.
Внутри всё горело от её слёз. А глядя на «ложе любви», представляя, что здесь было бы, если бы он опоздал, накатывала слепая ярость.
— Не бойся, любимая. Я рядом!
В дверях стоял мрачный Дорсен:
— В том-то всё и дело, мой лорд. Пока ты рядом, Милория в опасности.
Сейверан не ответил, лишь взглядом велел другу замолчать. Райхон сокрушённо вздохнул, но послушался. За его спиной топтался освобождённый сатир. Гирхато перевёл на него внимательный взгляд:
— Моё имя Сейверан Гирхато, этот домен теперь принадлежат мне. Я чту древние законы. На моих землях всем хватает места: и демонам, и людям, и нимфам. Возвращайся в свой лес и передай мои слова своему народу.
Парень настороженно посмотрел на демона, неуверенно цокая по камням.
— Я передам.
— Ступай, Дато! Ты свободен.