Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
— Я стараюсь как можно больше узнать о католической церкви, — сказала Елизавета. — Мое обучение до недавнего времени было поставлено из рук вон плохо.
Мы подошли к ее покоям. Стражник возле дверей тут же вытянулся в струнку и распахнул дверь. Елизавета отпустила мою руку.
— Спасибо, что помогла мне дойти, — довольно холодно сказала она и скрылась за дверью.
Как только дверь закрылась, из покоев донесся стук каблуков принцессы. Разумеется, они оба были в полном порядке.
Английский народ не хотел, чтобы его королева выходила замуж за испанца, и все сильнее противился этому. Предсказание Джона Ди каждый день подтверждалось десятками событий. Против брака с Филиппом Испанским сочинялись и распевались баллады. Проповедники из тех, что посмелее, метали громы и молнии против такого союза, опасного для независимости Англии. На стенах домов появлялись наспех нарисованные карикатуры, высмеивающие этот брак. Уличные торговцы почти за бесценок торговали памфлетами, клевещущими на испанского принца и упрекающими королеву за ее выбор. Испанский посол не жалел красноречия, уверяя придворных и знать, что принц Филипп и в мыслях не имеет воссесть на английском престоле, что на этот брак его уговорил отец. В ход шли и такие доводы: если бы не подчинение отцовской воле, принц, который на одиннадцать лет моложе Марии, наверняка нашел бы себе более выгодную партию, чем английская королева. Любые намеки на то, что принцу стоило бы поискать себе другую невесту, воспринимались испанским послом как оскорбление. Англичане же видели в этом браке не что иное, как проявление испанской алчности.
От нескончаемого потока противоречивых советов королева чуть не падала в обморок. Мария начинала всерьез опасаться, что, не успев приобрести поддержку Испании, она может потерять любовь англичан.
— Почему ты мне сказала, что он разобьет мое сердце? — пристала она ко мне в один из дней. — Ты уже тогда видела, что события примут такой оборот? Я ничего не понимаю. Мои советники убеждают меня отказаться от этой партии, и они же твердят, что мне необходимо поскорее выйти замуж и родить наследника. Как такое возможно? Я помню, как ликовал народ во время моей коронации. Еще и полгода не прошло, а они готовы проклинать меня, узнав о грядущей свадьбе.
— Ваше величество, я бы не смогла вам этого предсказать. Думаю, никто не предвидел такого быстрого и резкого поворота.
— Я опять вынуждена защищаться ото всех, — сказала она не столько мне, сколько себе самой. — На каждом повороте событий я должна следить, как бы они от меня не разбежались. Что знать, что те, кто под ними… все они должны были стать моими верными слугами. А они только и знают, что шептаться по углам и обсуждать каждый мой шаг.
Королева встала, прошла к оконной нише, поднялась на восемь ступенек, но не села на приоконную скамейку, а опять спустилась вниз. Я вспомнила, как впервые увидела ее в Хансдоне, окруженную несколькими фрейлинами, редко улыбающуюся и еще реже смеющуюся. Там она казалась почти что узницей. Теперь Мария была королевой Англии, однако по-прежнему оставалась узницей людских мнений и по-прежнему не смеялась.
— Совет — он еще хуже моих фрейлин! — воскликнула она. — Они позволяют себе спорить и препираться в моем присутствии. Казалось бы, у меня столько советников — и ни одного здравого совета. Они все ждут от меня чего-то иного, и все, как один, мне лгут. Мои осведомители приносят мне одни истории, а испанский посол — совершенно другие. Кому прикажешь верить? Я же чувствую: они постоянно что-то замышляют против меня. При первой же вспышке безумия они столкнут меня с трона и посадят туда Елизавету. Они лишились небесной благодати и сами низринули себя в ад, а все потому, что их мозги пропитались ересью. Им уже не услышать слов истины, даже если я стану кричать им прямо в уши.
— Людям нравится думать самостоятельно… — попыталась возразить я.
— Ошибаешься, Ханна! — резко ответила королева. — Людям не нравится думать самостоятельно. Им нравится следовать за тем, кто обещает, что будет думать вместо них. Теперь им кажется, будто они нашли такого человека. Его зовут Томас Уайетт. Я его знаю. Фигура известная. Сын любовника Анны Болейн. Нетрудно догадаться, на чьей он стороне. И он не один. Такие, как Роберт Дадли, сидят в Тауэре и ждут, когда им выпадет шанс. Думаешь, Елизавета далеко от них ушла? Глупая девка, слишком молодая, чтобы жить своим умом. Зато тщеславия у нее — хоть отбавляй. И алчного нетерпения. Как же ей хочется поскорее успеть к трону. Ей неведомо достойное ожидание, как ждала я. Долгие, мучительные годы, запертая в глуши. Думаешь, мне было легко? А она вообще не желает ждать.
— Вам нечего бояться Роберта Дадли, — выпалила я. — Помните, он объявил о поддержке вас? Он пошел против своего отца. А про Уайетта я совсем не слышала. Надо думать, он ничего против вас не замышлял, раз остается на свободе?
Мария подошла к стене, постояла, затем вернулась к окну.
— Уайетт одним из первых поклялся мне в верности и пообещал честно служить. Теперь же он категорически против моего брака, — сухо ответила она. — Как будто его мнение что-то значит! Он вообще говорит странные вещи. Говорит, что столкнет меня с трона, а затем посадит снова.
— А у него много сторонников?
— Половина Кента, — прошептала она. — И этот коварный дьявол Эдуард Куртнэ тоже облизывается на трон. Наверное, в мыслях уже видит себя королем. А Елизавета надеется стать его королевой. И денежки на оплату его преступных замыслов обязательно найдутся. В этом я не сомневаюсь.
— Деньги?
В ее голосе появилась горечь.
— Да, Ханна. Франки. Врагам Англии всегда платят золотыми франками.
— Почему же тогда вы не арестуете его?
— Сначала его надо найти. Уайетт — предатель с ног до головы. Но я не знаю ни места, где он находится сейчас, ни времени, когда он от слов перейдет к действиям.
Мария глядела в окно, будто видела не только голый сад, дворцовую ограду и Темзу, серебрящуюся под холодным зимним солнцем, но и далекое графство Кент, и прятавшихся там врагов.
Как же она отличалась от той Марии, что ехала в Лондон, полная радужных надежд!
— Ваше величество, когда мы ехали в Лондон, я думала, что вся ваша борьба осталась позади.
Она посмотрела на меня… я хорошо знала этот взгляд — взгляд затравленного, преследуемого человека. Потухшие глаза, кожа — словно наплывы воска на подсвечнике. Казалось, она постарела на десять лет, и ее триумфальный путь в Лондон, нескончаемые приветствия народа и армия ликующих сторонников — все это было очень давно.
— Я тоже так думала, — вздохнула она. — Я думала, что все мои несчастья остались позади. Детство, полное страхов, ночные кошмары и не менее кошмарные пробуждения, когда убеждаешься в реальности своих ужасов. Называй это моей наивностью, но я искренне считала: вот меня коронуют, вот я стану законной королевой, и придет долгожданное ощущение безопасности. Где там! Все стало хуже, чем прежде. Каждый день я слышу о новом заговоре, каждый день, идя к мессе, ловлю на себе чьи-то косые взгляды. Каждый день кто-то вслух восхищается образованностью принцессы Елизаветы, ее достоинством или грациозностью движений. Каждый день кто-то перешептывается с французским послом, повторяя мелкие сплетни, мелкую ложь, будто я готова швырнуть королевство к ногам Испании. Они что, забыли, сколько лет я потратила, ожидая трона? Они забыли о жертве, принесенной моей матерью, когда она отвергла предложения короля, поскольку хотела, чтобы я оставалась наследницей престола? Она умерла в одиночестве, не видя меня и не услышав от него ни одного доброго слова. Умерла в ветхом, сыром, разваливающемся доме, вдали от друзей. И все — ради того, чтобы однажды я стала английской королевой. Неужели они думают, что красивый портрет затмил мне глаза и я променяю на него свое наследие? Неужели они все впали в безумие, если думают, что я могу предать себя?
В ее голосе чувствовались слезы.
— Для меня нет ничего драгоценнее английского трона. Для меня нет ничего драгоценнее английского народа. А люди этого не видят и не желают мне доверять!