— Полагаю, тебе захочется взять с собой жену, — с улыбкой заметил король, стараясь, чтобы слова его звучали непринужденно.
— Как желаете, сир, — осторожно ответил Артур.
— А сам-то ты чего хочешь?
После недельного запрета на посещение жены, когда все и каждый шушукались между собой, что ребенка не получилось, хотя, конечно, прошло совсем мало времени и никто, наверно, не виноват, Артур чувствовал себя униженным и подавленным. С тех пор он так ни разу и не посетил ее спальни, а она за ним не посылала. Он и не ждал приглашений, знал, что это смехотворно, не подобает принцессе Испанской приглашать к себе мужа в постель, однако Каталина совсем не улыбалась ему и никоим образом его не поощряла. Сколько обычно длится это таинственное недомогание, он не имел представления, спросить было некого, и он терялся в догадках, что же ему делать.
— Она выглядит не очень веселой, — заметил он.
— Да скучает по дому! — отрезал отец. — Это твое дело — развлечь ее. Возьми ее с собой в Ладлоу. Дари ей подарки. Она же женщина! Превозноси ее красоту. Шути с ней. Ухаживай!
— На латыни? — растерялся Артур.
— Да хоть на валлийском, парень! Если у тебя смеются глаза и в штанах порядок, она поймет, что у тебя на уме. Поверь мне, она из тех женщин, которые прекрасно понимают мужчин!
— Да, сир, — вяло ответствовал сын.
— А впрочем, если не хочешь, в этом году можешь оставить ее здесь. Ведь так и было задумано, что вы поженитесь и первый год проведете врозь.
— Но мне тогда было всего четырнадцать!
— Всего лишь год назад.
— Да, но…
— Так ты хочешь взять ее с собой или нет?
Принц вспыхнул. Отец смотрел на него с сочувствием.
— Хочешь, но боишься, что она выставит тебя дураком?
Светловолосая голова покивала, поникнув.
— И думаешь, что, когда рядом не будет придворных и меня, она над тобой посмеется?
Опять кивок.
— И все ее дамы. И ее дуэнья.
— И тебе некуда будет девать время.
Мальчик, воплощенное несчастье, поднял глаза:
— И она будет злиться, томиться и превратит ваш замок в сущую тюрьму для вас обоих.
— Если я ей не нравлюсь… — тихонько проговорил принц.
Генрих положил тяжелую руку на плечо мальчика:
— Сын мой! Не важно, что она думает о тебе. Ведь не я выбирал твою мать. И твоя мать не выбирала меня. Когда дело касается трона, сердце на втором месте — ну, если вообще о нем кто-то думает. Она знает, что должна делать, и это главное.
— Еще как знает! — сорвавшись, обиженно выкрикнул принц. — У нее нет…
— Нет чего? — подождав немного, спросил отец.
— Никакого стыда у нее нет!
У Генриха перехватило дыхание.