Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
На закате я вижу огромное строение замка Морпет. Лорд Дакр натягивает поводья и говорит:
– Вот мы и прибыли. Вы будете здесь в безопасности, ваше величество.
И в то мгновение, когда мы проходим сквозь ворота, я позволяю себе расплакаться от облегчения. Я одержала настоящую победу, добравшись сюда, мне больше ничего не угрожает. Но я никому об этом не говорю. Все торопятся меня приветствовать, и я изо всех сил желаю, чтобы это был не Морпет, а Виндзорский дворец и чтобы сквозь раскрытые ворота ко мне спешили мои сестры.
Замок Морпет,
Нортумберленд, Рождество 1515
В замке меня действительно ожидают письма и подарки, о которых говорил Томас Дакр. По распоряжению леди Дакр их разложили в большом зале, чтобы я могла рассмотреть сразу все, что прислали мне Генрих и Екатерина, и все увидели, как ценит меня мой брат. Там были платья из золотой парчи, из ткани с блестящей нитью, рукава из горностая, огромные свертки красного и фиолетового бархата, теперь я могла сшить из него все, что пожелаю, головные уборы из золотой проволоки, как и полагается носить особе королевской крови, плащи и туфли с золочеными каблуками, свертки вышитого льняного полотна и накидки, отделанные мехом, бархатные капоры с золотыми брошами, надушенные кожаные перчатки и вышитые чулки. И, наконец, меня ожидают драгоценности из моей доли наследства: гранаты моей бабушки, ее распятие, украшенное жемчугами, и принадлежавшее матери бриллиантовое ожерелье. У меня есть все, что полагается королеве, и я знаю, что это все отбирала Екатерина, чтобы, отослав мне эти дары, показать, насколько мой брат ценит мою самоотверженность в служении Англии.
Вместе с дарами меня ожидают и письма. Эта часть сюрприза не приносит мне никакой радости. Екатерина пребывает в самом благостном расположении духа, и я чувствую, как ее торжество лишь сильнее отягощает горечь моих утрат. У нее так высоко расположен живот, что она уверена, будет мальчик, и ребенок однозначно сильнее и здоровее всех остальных, это она тоже знает наверняка. Они все были так огорчены, узнав, что мне пришлось бежать из собственного королевства. Прочитав эти строки, мне опять приходится сжать челюсти. Если бы только Генрих поддержал меня, а Екатерина убедила его вмешаться, то мне бы удалось удержать свой трон. Они были шокированы известиями о том, что я оставила своих детей. А что, по ее мнению, я должна была делать? Она что, забыла, что мои дети лишились отца по ее приказу?
Мне не приходится долго размышлять о причине, по которой она не торопилась мне на помощь. Зачем ей спасать моего сына и наследника, если она надеется посадить на трон своего собственного? Ее забота обо мне не может быть искренней, и Екатерине лишь на руку то, что я все еще в опасности, а мои сыновья и вовсе находятся в заточении. Я это точно знаю, и никакие ее слова не убедят меня в обратном.
«Ах, моя дорогая, как тебе, должно быть, страшно и одиноко без мужа!» И это пишет мне та, кто сделала меня вдовой! Я бы посмеялась, если бы мне не было так горько. «Надеюсь, тебе понравятся наши подарки. Мы все так хотим, чтобы ты встретила Рождество с радостью, после всего того, что тебе пришлось вынести в этом году. Приезжай к нам, как только сможешь».
Я тщательно слежу за своим лицом, чтобы на нем не отразилось той горечи и ненависти, что я ощущаю. Екатерина в своем величии ожидающей наследника королевы решила снизойти до меня сочувствием. Да, конечно, сейчас она вознеслась высоко, а я упала на самое дно. Я даже не могу стоять без костылей. Но я восстановлюсь, и какой бы уверенностью она ни сияла сейчас, она все равно не может гарантировать появление здорового сына. В рождении детей вообще нет никаких гарантий. Ни к чему ей ворковать надо мной. Я вполне еще могу отвоевать свою страну, и у меня по-прежнему растут два сына королевской крови, в то время как ее колыбель пуста.
Пусть она шлет мне наряды и меха, даже мое наследство, которое и так давно принадлежало мне, это не изменит того факта, что я все еще королева-регент и мать нового короля.
Мария тоже пишет мне. И она беременна и тоже уверена, будет мальчик. Но, право слово, кому есть дело до ребенка, который станет следующим герцогом Саффолк? Мария стоит ниже меня по линии наследования, как и ее дети стоят после моих, а у меня растут два сына. Она никогда не коронует своих детей.
В своем письме Мария перечисляет все новости двора и осенние события. Генрих построил и оснастил новый корабль, величайшую галеру в Европе, и все называют ее «Принцесса Мария», в качестве неслыханного и незаслуженного комплимента моей сестре. Она пишет, что им было ужасно весело и что Генрих пригласил их всех на борт, и что сам был одет в костюм моряка, только из золотой парчи, и что он собственноручно взялся за штурвал, а Мария била в барабан, и они летели быстрее ветра, быстрее, чем любое парусное судно. Затем, страница за страницей, она хвалилась вниманием двора и хвасталась своим счастьем с таким чудесным и верным мужем, это я воспринимаю как издевку над моим расставанием с Ардом. Она рассказывает о своих счастливых хлопотах по устройству семейного гнездышка где-то за городом, из чего я делаю вывод, что ей уже рассказали о том, что я не смогла остаться в Танталлоне.
Я сминаю эти письма в большой ком и протягиваю слуге.
– Сожги это, – велю ему.
Он берет их так, словно я передаю ему горящие угли.
– Это государственные тайны? – спрашивает он со священным ужасом на лице.
– Нет, это греховное тщеславие, – отвечаю я в лучших традициях моей строгой бабушки.
Я лежу в хозяйской спальне, лучшей комнате этого дома, которую для меня торопливо освободили лорд Дакр и его жена. На стенах висят шпалеры с королевскими символами, привезенные из Лондона, и знамя с фамильными знаками над креслом возле очага. Массивные, вырезанные в камне гербы семьи Грейсток, наследницей которой была жена лорда Дакра, тоже во всеуслышание говорили о том, как он гордится родословной своей семьи. Однако, пока я здесь, им придется довольствоваться меньшей комнатой.
На Рождество в мою честь готовят настоящий пир. Никогда еще в этом замке не принимали королевских особ на рождественские праздники, и слуги превзошли себя в приготовлениях. Дакр назначил весьма сообразительного актера ведущим и организатором празднеств, и каждый день нас развлекают музыкальными концертами, песнями, танцами, пьесами и играми, охотами и скачками.
И без того небогатое население близлежащих к замку деревень лишилось запасов провианта, только ради того, чтобы в замке могли устроить праздник. Даже леса были вырублены и разобраны по домам, чтобы на каждой двери был зеленый венок, в каждом очаге по полену и воздух благоухал свежей хвоей. На фоне глубокой тьмы, окутавшей Северную Англию, замок сияет ярким светом. Путешественники издалека видят его, потому что в нем зажжены все камины и все канделябры наполнены дорогими свечами.
Половина дворянских семей Шотландии и весь свет Северной Англии приезжает сюда, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение и отпраздновать начало нового года, который может быть таким многообещающим. Они все сходятся во мнении о том, что Англия должна пойти войной на подчиненную Олбани Шотландию. И тогда все они получат немалые земельные наделы и прочие блага этой земли. Постоянное неспокойное бурление в народе, которое Томас Дакр поддерживал в течение правления двух королей, достигает высшей точки, когда он объявляет каждому своему гостю, что король Англии не потерпит подобного оскорбительного обращения со своей сестрой и что теперь он точно пойдет на вторжение в Шотландию, чтобы отплатить за мои страдания. Ну и просто ради явного удовольствия от кровавого ремесла войны, о чем он, разумеется, не говорит вслух.
Я не встречаюсь с посетителями и никого не принимаю, хоть лорд Дакр и уговаривает позволить ему переделать их большой зал в приемную для меня и на собственных руках перенести меня на высокое кресло, уложенное подушками и украшенное королевскими гербами. Но я не могу подняться с кровати, больная нога отекла так, что теперь сравнялась по размеру со всем моим телом. Я принимаю только тех, кому могу разрешить доступ в свою спальню, но выйти отсюда я не могу ни для кого. Я стала калекой, такой же беспомощной, как те, что просят милостыню возле церквей на праздники.
Леди Босуэл и леди Масгруов навещают меня в моей спальне, а леди Дакр заходит ко мне по дюжие раз на дню, чтобы убедиться в том, что мне ничего не требуется. Я принимаю лорда Хьюма, который был верен мне, несмотря на то что это стоило ему земель и собственной безопасности, и мы обсуждаем с ним, как я вернусь в Шотландию и как мне вернуть моих сыновей. Он выглядит немного недовольным, когда я заговариваю о мальчиках, и я снова вспоминаю, как Яков говорил, что мальчикам будет грозить опасность под опекой Тюдоров.
– Мои сыновья должны жить со мной, – поясняю я. – Я не собираюсь передоверять их заботам брата или его жены. Просто они должны быть со мной, и все.
– Конечно, конечно, – произносит он, с теми же неожиданными для этого разговора интонациями, которые появляются у давно женатого мужчины, который по опыту знает, что не стоит спорить с болеющей женщиной. – Мы еще поговорим об этом, когда вы будете чувствовать себя лучше. К тому же у меня есть для вас новости, которые станут лучшим лекарством.
Я слышу звук шагов, доносящийся из коридора.
– Я не принимаю посетителей, – начинаю я протестовать.
– Но вы не откажете этому, – с уверенностью возражает он и распахивает дверь в мою спальню. Охрана расступается в стороны, и появляется Арчибальд, мой муж.
Я подпрыгиваю в кровати и тут же вскрикиваю от боли, в тот же самый момент он бросается ко мне через всю комнату.
– Любовь моя, любовь моя, – шепчет он в мои волосы. Целует, прижимает к себе, затем мягко отстраняется, чтобы увидеть мое лицо, по которому текут слезы.