Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
Замок Стерлинг,
Шотландия, лето 1515
Герцог Олбани, может, и потерпел поражение в парламенте, но лорды согласились с ним в том, что моему сыну, юному королю, небезопасно оставаться на моем попечении. Поэтому он собирается забрать его у меня. Вернее, обоих моих сыновей. Он собирается забрать Якова вместе с маленьким Александром. У меня собираются отобрать детей, а я не могу им помешать.
Возможно, Олбани и ловкий интриган, но я – королева. Я позволяю членам парламента подойти к подъемному мосту замка Стерлинг и встаю в воротах, держа своего старшего мальчика за руку. Мы выглядим одновременно и слабыми, и несгибаемыми. Я велела Якову высоко держать голову и не произносить ни слова, не переминаться с ноги на ногу и не глазеть по сторонам. Заодно я обучаю его, как надо вести себя за пределами крепостных стен, за которыми для него начинается совсем другой мир, и получаю возможность увидеть, что будет происходить, когда французский герцог привезет только что назначенных французских опекунов, чтобы забрать маленького короля от его матери.
Мы готовим для них настоящее представление, и я прилагаю все усилия, чтобы мы выглядели в их глазах именно как героиня и ее малое дитя. За мной стоит мой двор в сто слуг и охрана на изготовку. Все в полном молчании, с мрачными лицами. Мой юный красавец муж держит руку на рукояти меча, словно он готов дать отпор любому, кто посмеет напасть на меня.
Крошка Яков совершенен. Я одела его в зеленый и белый цвета, чтобы напомнить всем о том, что он – принц рода Тюдоров, но на его спине висит лира его отца. И это напоминание было не напрасным. На мне белое платье, как у мученицы, и в напоминание о вдовьем белом цвете, но у платья золотой шлейф и тяжелый тюдоровский чепец в золотом цвете, который венчает мою голову, как корона. У меня уже большой живот, и он напоминает окружающим, что это я родила королю Якову наследников. Рядом со мной стоит нянька, держащая на руках маленького Александра, одетого в чисто-белую кружевную рубашку.
Все, кто видит меня сейчас, видят вдовствующую королеву, короля Шотландии и его брата, маленького графа Росса. Белые одежды делают нас небожителями. Кто посмеет разлучить нас? Кто посмеет опустить с небес на землю?
Увидев нас, народ начинает бушевать в знак одобрения. Мы – королевская семья Стюарт, нас тут любят. Люди поднимают такой крик, что в нем уже ничего другого не слышно. Народ сходит с ума, увидев своего маленького короля и его мать одетыми в мученический белый цвет, бледными, с явными признаками моей новой беременности еще одним ребенком Шотландии. Когда делегат от парламента делает шаг вперед, я обращаюсь к нему:
– Остановитесь и назовите цель вашего визита!
И тут же вижу, как перекосилось лицо советника, стоявшего ближе всех остальных. Он понял, что при таком настроении толпы им не удастся легко выполнить свою задачу. Он явно желает оказаться где-нибудь подальше отсюда и уже сомневается в том, что ему удастся что-то сделать. Очень тихо он говорит мне, что пришел, чтобы забрать короля, что мальчик должен жить под опекой новых доверенных лиц, выбранных герцогом Олбани, но толпе не нравится его скрытность. Она разражается криками:
– Громче пой!
– Что он там говорит?
– Шепчет, как злодей, чего скрывать-то?
Я делаю едва заметное движение рукой, и между нами падает решетка, оставляя делегацию парламента снаружи, а мою семью – в безопасности внутри. Яков вздрагивает от грохота цепей, но я щиплю его за руку, чтобы напомнить – он не должен плакать.
Толпа разражается одобрительным ревом, и я изо всех сил кричу, что я сама опекун для своих детей, поскольку я их мать. А раз так, то они останутся со мной. Закрыв глаза, я купаюсь в народном одобрении и обожании, позволяя ему восстановить мои силы, затем размыкаю веки и смотрю прямо в лицо парламентариям. Этот поединок я выиграла, а они проиграли. Я улыбаюсь им и увожу сыновей и слуг внутрь крепости. Арчибальд следует за мной.
Я стараюсь удержать это ощущение победы, запомнить гул и рев толпы и осознание того, что Шотландия любит меня. Я стараюсь запомнить нежное прикосновение руки Якова к моей руке, утверждающее меня в осознании того, что у меня есть сын, этот сын – король на своей земле. Что может быть больше этой радости? Я достигла того, на что у бабушки ушла долгая и непростая жизнь, а мне всего двадцать пять. У меня есть семья и муж, который рискнул всем, чтобы быть со мной. Я изо всех сил цепляюсь за любовь шотландского народа к моему погибшему мужу, к сыну и, надеюсь, ко мне тоже. Я стараюсь найти силы в своей любви к Арду и в то же время не думать о том, чего она мне стоила, и как раз в этот момент я получаю письмо из Англии с неразборчивой подписью Марии на конверте, запечатанное королевской печатью Франции. Она использует королевскую печать, и я понимаю, что теперь она будет считать себя королевой Франции, отныне и навсегда.
И она пишет и пишет в этом же духе, предсказывая, что Генрих не сможет сердиться на нее вечно. Он вынудил их жить в бедности, и они никогда не смогут вернуть ему колоссальный долг, но он любит своего друга Чарльза и души не чает в своей сестре. В длинном письме она повторяет одно и то же снова и снова, добавляя глупые высказывания и восторги по поводу своего счастья на полях.
В самом конце она говорит, что почти уверена в том, что вскоре ей простят назначенный долг, потому что Генрих пребывает в очень приподнятом настроении из-за беременности Екатерины. Они уверены, что на этот раз она сможет выносить ребенка весь срок, и все лекари говорят, что у нее все идет хорошо.
Я кладу письмо на колени и выглядываю в окно. Я напоминаю себе о том, что в моей детской растут два сына и что я ношу третьего ребенка. И я вышла замуж не за безродного искателя удачи, которого теперь пытаюсь навязать своей семье и вытащить в благородные. Если у нас с Ардом родится сын, то он не будет принцем, но дворянином по крови при своем праве.
Кем была семья Чарльза Брэндона всего в прошлом поколении? Что будет с Марией, когда пройдет первый восторг и она увидит мужчину, чье положение полностью зависит от нее? Неужели она думает, что радость первого года замужества будет длиться вечно? У меня молодой муж, красавец, потомок влиятельной семьи с богатым прошлым, и он меня любит, лишь одну меня, а Екатерине приходится закрывать глаза на интрижки Генриха и делать вид, что они ее не задевают. Я – королева, ничуть не хуже ее, вернее, даже лучше, и намного, потому что у меня уже есть сын, который был коронован. Она же может рожать только мертвых детей, или даже если они рождаются живыми, то умирают вскоре после рождения. Должно быть, она просто проклята. Нет, она точно проклята, и она это заслужила. Стоит мне подумать о том, что она со мной сделала, я понимаю, что она должна быть проклята навечно.
Но меня не утешают даже мысли о том, как она, сгорбившись над своим раздувшимся животом, молится о том, чтобы на этот раз Господь наградил ее жизнеспособным ребенком и чтобы в этот раз, когда она отправится в уединение, Генрих не отправился к очередной любовнице. Несмотря на то что мне больно и я по-прежнему ей завидую, мне совсем не нравится представлять ее в муках и агонии проклятья. И как бы я ни перечисляла свои поводы для гордости – своего красавца мужа, двоих сыновей и новую беременность, – я все же ощущаю проклятой и себя.
Пока мы ожидаем ответа герцога Олбани и совета лордов, Арчибальд каждый день выезжает верхом с Яковом, обучая его справляться с беспокойным конем, как держать копье, как бить по мишени. Он разговаривает с мальчиком о боях и сражениях. Мне не нравится, что они выезжают далеко в поле, потому что я опасаюсь того, что, потеряв терпение, совет лордов может просто напасть и захватить моего маленького короля. Эту беременность я выхаживаю тяжело и напряженно, иногда мне кажется, что я позволяю себе пугаться даже теней, а в другое время – что в моей нынешней жизни слишком много событий, которых стоит бояться. Мне начинают сниться яркие сны о беременности.
Теперь я отношусь к Олбани со страхом и трепетом, словно он оказался воплощением самого дьявола, а не осмотрительным и вежливым политиком. Мне кажется, что он готов отобрать у меня Якова силой. И Арда тоже. Я думаю о том, как он лишил лорда Джона Драммонда всего состояния просто за то, что он был мне хорошим советником и надежной опорой. Да, они пообещали выпустить его из застенка уже в следующем году, но это заключение уже уничтожило его. Олбани отобрал все его земли и замки. Ард потерял свое наследство, и теперь у нас вообще нет денег. Епископ Гэвин Дуглас находится за решеткой без надежды на освобождение, а мои тайные письма Генриху стали всеобщим достоянием. Теперь все знают, что я намереваюсь натравить Англию на собственное королевство, а семья моего нового мужа получала выгоду от моей измены. Джордж Дуглас, младший брат Арда, уже бежал в Англию, превратив теперь всю семью в предателей.
Я потеряла друзей, а Ард из-за меня лишился семьи. Мой брат не торопится отправлять мне денег или людей в помощь, а Екатерина не торопится убеждать его в том, что мне необходимо компенсировать потери. Ведь это из-за нее я оказалась в такой опасной ситуации.
Я знаю, что герцог Олбани не станет ждать вечно, и действительно, в конце июля он посылает за моим сыном, Яковом. Совет полон решимости добиться того, чтобы я передала маленького короля его новым опекунам. Я снова разговариваю с ними через опущенную решетку, только в этот раз нас не окружают поддерживающие меня зрители. Я заявляю, что Стерлинг – мой замок, что сам король передал мне его, что мои сыновья останутся на моем попечительстве, потому что так пожелал мой муж, их отец, сделав меня регентом и их заступником. Я никому их не отдам. И я не стану передавать им ключи от замка.
Тогда они обращаются к Арчибальду, молчаливо стоящему возле меня, и приказывают ему убедить меня подчиниться их воле. С уверенной улыбкой я поворачиваюсь к нему, чтобы увидеть его реакцию, но он поражает меня. В том самом месте, во дворе замка Стерлинг, где он так часто признавал себя счастливейшим мужчиной, если я позволяла ему подсадить себя на седло, он говорит, что как муж всегда рекомендовал мне подчиниться воле правителя, герцога Олбани, которого парламент назначил регентом. Он говорит, что такова воля лордов Шотландии и нам следует подчиняться воле правителей этой земли. Я замолкаю, не сводя горящего взгляда с бледного лица человека, который только что меня предал, полностью и абсолютно, вежливо и на людях, и не произношу ни слова, пока мы не входим обратно в крепость и за нашими спинами не закрываются двери в мои покои. Тогда, оставшись со мной наедине, он поворачивается ко мне, сомкнув руки за спиной и опустив голову с насупленным лицом, как мальчик, ожидающий взбучки.
– Как ты мог? Как ты мог?
Он бледен и выглядит очень уставшим, словно ребенок, который был вынужден повзрослеть слишком быстро и взвалить на плечи непосильную ношу.
– Я сделал это, чтобы мне не предъявили обвинение в измене, как моему деду, – отвечает он.
– Как ты мог предать меня? Ты обязан мне всем. Я все сделала для тебя, без меня ты представляешь из себя не больше, чем Чарльз Брэндон для моей сестры. Мы обе оказали честь мужьям гораздо ниже нас по сословию и которые без нас ничего не стоят.
Он лишь качает головой, но это злит меня только еще сильнее.