Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
Это любовь, и я поглощена ею. Я и представить себе не могла, что так бывает, не ожидала познать ее. Перечитываю баллады, чтобы сравнить мои чувства с тем, о чем пели трубадуры, и велю своим музыкантам петь о любви и страстном томлении.
Интересно, Генрих чувствовал то же самое к Екатерине? Он вообще мог чувствовать что-либо подобное? Может, именно это всепоглощающее желание заставило его не обращать внимания на те ее черты, которые так неприятны мне? И могла ли моя глупенькая сестра Мария испытывать то же непреодолимое влечение к Чарльзу Брэндону? Могла ли Мария, при всей ее молодости и глупости, ощущать то же, что я чувствую к Арду? Если могла, то мне искренне жаль ее. И уже не потому, что мне достался мужчина лучше, чем ей, что действительно так, а потому, что она вынуждена выбирать самоотречение и одиночество, в то время как я, обладая благословенной свободой, могу выйти замуж за того, кого люблю. Я никогда бы не смогла отказаться от него. И если она чувствует то же, что и я, то и она не сможет отказаться от Чарльза Брэндона, чтобы выйти замуж за короля Франции. Это просто разобьет ей сердце. Хвала небесам, что мне не пришлось идти по этому ужасному пути!
Вместо этого на рассвете нас встречает кузен Арчибальда, настоятель Данблейна, и открывает дверь в свою часовню. Я иду к алтарю в зеленом платье с распущенными волосами, словно я все еще невеста-девственница. А почему бы нет? Ведь так поступила Екатерина во время своего второго венчания. От голоса певчего, поющего псалмы, сладостно сжимается сердце, а первые солнечные лучи, падающие на пол сквозь высокие арочные окна, словно символизируют лежащий перед нами путь, осыпанный золотом и напитанный теплом.
Когда я узнаю, что у Арда нет кольца, то со смехом снимаю с правой руки одно из своих, и Ард возвращает его мне, надевая на место обручального. В этот момент я совершенно не думаю ни о Карле Кастильском, ни о рубине. Настоятель проводит причастие, и мы преломляем хлеб и принимаем вино. Служба была наполнена такой святостью и чистотой, что когда мы тихо выходим из часовни, я преисполняюсь благодарностью небесам за то, что и он, и я свободны, что мы оба молоды и красивы, что Господь благословил нас здоровьем и страстью друг к другу, и теперь эта страсть освящена узами брака. Я думаю, что теперь мы будем счастливы по-настоящему и навсегда, потому что я вышла замуж за молодого мужчину, который мог ухаживать за кем угодно, но полюбил именно меня. И выбрал он меня ради меня самой и любит во мне именно меня, а не титул или состояние. Мне даже кажется, что он – первый человек после Артура, который любил во мне меня.
– Да благословит вас Господь, – говорит священник, дядюшка Арчибальда, Гэвин Дуглас, настоятель прихода святого Эгидия и один из величайших поэтов двора моего первого мужа. – Я бы посвятил вам поэму, но сомневаюсь, что мне удастся описать радость, которую я вижу на ваших лицах. Я жалею лишь о том, что вы сочетались браком такой скромной церемонией и не получили благословение от епископа.
Я подаю ему руку, он кланяется и с почтением ее целует.
– Благословите вы меня, дядюшка, – неожиданно говорю я, склоняя голову, и он осеняет меня крестным знамением. – Ну вот, – торжественно говорю я. – Вот я и получила благословение от епископа, ибо я нарекаю вас архиепископом Сент-Андрусским.
В ответ он снова кланяется, стараясь сдержать свою радость.
– Вы оказали мне великую честь, ваше величество. Клянусь служить вам, вашему мужу и Богу.
Мы с Арчибальдом возвращаемся в замок и сразу же направляемся в мои комнаты, окрыленные смелостью, как двое любовников, которым больше нечего скрывать. Я все еще должна находиться в трауре, Ард нарушил свою клятву, данную при обручении с Джанет Стюарт, но это не имеет ни малейшего значения. Ничто не может встать у нас на пути. Мы женаты, у меня на пальце его кольцо, и, возможно, я уже беременна его ребенком. Рука об руку мы входим в мою спальню мимо потрясенных фрейлин. Дело сделано. Я вышла замуж за мужчину, которого люблю, и Екатерина Арагонская, которой пришлось ждать несколько лет, пока Генрих снизойдет до свадьбы с ней, и Мария, моя сестра, которая вскоре будет связана с отвратительным старикашкой, могут завидовать мне до конца своих дней. Теперь все изменилось. Теперь они завидуют мне.
Дворец Холирудхаус,
Эдинбуг, август 1514
Совет лордов имеет дерзновение заявить, что я утратила право на регентство. Они смеют объявлять Арчибальду, что вызовут его к себе на рассмотрение его дела. Якобы он не мог жениться на мне без их разрешения. Они позволяют себе даже оспорить мое решение сделать Гэвина Дугласа архиепископом Сент-Андрусским, поскольку это место уже занято другим претендентом. Как будто не я управляю теми, кто занимает эти места! Как будто я не просила Генриха подтвердить назначение Дугласа! Я – регент и могу выходить замуж, тем самым оказывая честь своему избраннику, кем бы он ни был, по своему собственному усмотрению. И совет вызывает меня, регента! Только подумайте, вызывает регента! На встречу с ними! Мы с Арчибальдом мчимся на юг в Эдинбург, преисполнившись ярости и решимости отстоять свои законные права.
Мы ожидаем совета в тронном зале. Я решила встретить их стоя, с моим красавцем мужем по правую руку и его дедом, Джоном Драммондом, слева от себя. Мне нужно, чтобы они увидели, на что я опираюсь, отстаивая свои права: на клан Дуглас с одной стороны и клан Драммонд – с другой. Однако старейшины открыто не повинуются. Они отправляют ко мне посланца, сэра Уильяма Комина, Львиного лорда-герольдмейстера Ордена Чертополоха, чтобы объявить мне: они не признают меня как регента и забирают моих сыновей из-под моей опеки.
В самый первый момент, когда он входит в тронную после объявления о его появлении с соблюдением всех церемоний, приличествующих его чину, я ощущаю острый приступ леденящего страха. Мои проблемы оказались куда серьезнее, чем я могла себе представить. Я знала, что совету не понравится мое вступление в брак, но я и представить себе не могла, что они поднимутся против меня. Я не думала, что они посягнут на все, что у меня есть: на мой титул и моих сыновей. То, что я считала своим триумфом, на глазах превращалось в катастрофу.
Герольд обращается ко мне со словами:
– Миледи вдовствующая королева, мать его величества короля Шотландии…
Вот! Итак, все сказано. Он должен был обратиться ко мне как к королеве-регенту, но он отрекся от меня. Дед Арчибальда, вне себя от гнева, делает резкое движение вперед и наносит сокрушительный удар говорившему в лицо, лишая его тем самым возможности продолжать свои изменнические речи. Однако этот поступок является нарушением самых священных правил: посланник должен быть неприкосновенным.
Герольды – неприкосновенные посредники между двумя враждующими сторонами, и все правила чести держатся на этом устое. Сэр Уильям пошатывается от удара и почти падает, но один из лордов подхватывает его и помогает устоять на ногах, в то время как Арчибальд бросается к деду с криком:
– Нет, сэр! Нет! Только не герольда!
Посланец пребывает в потрясенном состоянии. Придя в себя, он объявляет лорду Драммонду:
– Это бесчестный поступок! Позор!
Арчибальд прыжком оказывается рядом с дедом, словно он сам собирается опрокинуть Львиного лорда-герольдмейстера.
– Не смейте навлекать на нас позор!
– Арчибальд, нет! – кричу я.
– Ангус! – ревет лорд Драммонд, словно бросает в воздух боевой клич, затем распахивает двери в мои покои, и мы втроем ретируемся туда, оставляя лордов, герольда и лорда-канцлера в полном ошеломлении. Когда мы оказываемся в моих покоях, я падаю в объятия Арда, мы так и стоим, вцепившись друг в друга, смеясь и плача одновременно из-за произошедшего. Из-за этого ужасного проступка, который только что совершил его дед.
– Какое у него было лицо! – хохочет Арчибальд, но я начинаю понемногу успокаиваться, и это событие перестает казаться мне смешным. Я оборачиваюсь и вижу все еще искаженное яростью лицо Джона Драммонда, который разминал кулак, пришедшийся на лицо Львиного лорда-герольдмейстера. Ард все еще хохочет.
– Милорд, – осторожно обращаюсь я к нему.
Драммонд переводит взгляд на меня.
– Они арестуют меня, – говорит он. – Кажется, меня подвела моя вспыльчивость.
– Как вы ему врезали! – хрипло восклицает Арчибальд.