Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
Томас Уолси должен объяснить это моему мужу, поэтому я не медля отправляю за ним гонца с призывом как можно скорее вернуться домой. Уолси безостановочно проводит со мной беседы в надежде, что я смогу убедить короля отвернуться от союза с Францией и подтвердить мирные намерения по отношению к Англии. Однако Яков не торопится отвечать и возвращаться, и когда он все-таки приезжает и мне удается коротко переговорить с ним наедине, он касается моей щеки и спрашивает:
– Каков мой девиз? И каким будет девиз нашего сына?
– «В свою защиту», – хмуро произношу я.
– Именно, – говорит он. – Я проживаю свою жизнь, заключаю союзы и ежедневно тружусь на благо и для защиты моего королевства. И никто, даже ты, моя несравненная принцесса, не заставит меня создать угрозу Шотландии, оскорбив французов.
– Но французы бесполезны для нас, – не унимаюсь я. – Единственный союзник, который нам действительно нужен, – это Англия.
– Уверен, что ты, моя венценосная жена, в этом полностью права. И если Англия на самом деле станет более дружелюбным и полезным соседом, чем сейчас, то наш союз с ней укрепится и продлится на века.
– Надеюсь, вы не забудете о том, что перед тем, как стать королевой Шотландии, я родилась английской принцессой.
Он легонько шлепает меня по низу спины, словно я – одна из его шлюх.
– Я никогда не забываю о вашем положении, – с улыбкой отвечает он. – Я бы никогда не посмел этого сделать.
– Так что вы скажете Томасу Уолси?
– Я обязательно встречусь с ним и проведу долгую беседу, – обещает он. – А в завершение этой беседы я скажу ему то, что и собирался: я намерен соблюдать мир с Англией и дружбу с Францией, отныне и вовеки. Почему я должен жертвовать одними добрососедскими отношениями в пользу других? Особенно если оба соседа в равной степени недружелюбны? И оба стремятся меня поглотить? И единственной причиной их внимания ко мне может быть только желание насолить друг другу.
Уолси принес мне письмо от Екатерины, и пока они с мужем спорили, я читала его в одиночестве в собственной комнате. Екатерина пишет с сочувствием, выражая сожаление обо всех женщинах, когда-либо терявших детей, особенно первенцев. Она призывает меня отдыхать и упокоиться в вере, что Господь еще даст мне сына и наследника. «Не вижу никакой причины, по которой ты не можешь иметь детей и не быть счастливой, – пишет она. – И ничего дурного о Тюдорах я не знаю». Я принимаю ее письмо как выражение доброты и сестринской поддержки. К тому же у меня нет ни малейшего желания и дальше размышлять о проклятьях и смерти, связанной с родами. О своей же собственной ситуации она замечает походя, в самом конце, словно она совершенно незначительна. «Что касается меня, то у меня не все в порядке. Отец отказывается высылать остаток моего приданого до тех пор, пока я не выйду замуж за принца, а твой отец не будет выплачивать мне вдовьего наследства, пока не получит всего приданого. Я стала пешкой в игре двух королей, поэтому сейчас у меня почти нет денег, скудное окружение, потому что несмотря на то, что я живу при дворе, я не пользуюсь королевской благосклонностью. Часто на меня просто не обращают внимания. С твоим братом мы видимся так редко, я уже не уверена, что он помнит о нашей помолвке, и опасаюсь, что его могут настраивать против меня. С твоей сестрой, Марией, я встречаюсь, только когда твой отец желает произвести хорошее впечатление на моего посла. Она хорошеет день ото дня, а как она мила – не передать словами! Она – мой единственный друг при дворе. Я начала учить ее испанскому, но ей не разрешают часто ко мне приходить. Так и живу я в Лондоне, в нищете, не вдова и не невеста.
Как ты думаешь, не могла бы ты замолвить за меня слово перед бабушкой, чтобы двор хотя бы заплатил моим слугам? Может быть, она позволит мне пользоваться королевским гардеробом? Без надлежащей одежды я не могу появляться за столом, и мне приходится ложиться в кровать голодной, если на кухне забывают прислать что-нибудь в мои комнаты. Ты не поможешь мне? Я не знаю, что мне делать, а мужчины, которые должны были бы заботиться обо мне, используют меня в своих играх».
Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, июль 1508
Я отправляюсь в темные душные комнаты своего уединения, ожидая, что мне придется провести там долгие недели в изоляции и молчании. Я даю себе слово не вспоминать о том, что сказал мне муж о проклятье, и не принимать высказанные им обвинения, потому что они смешны и сам он смешон. Все знают, что это тиран Ричард III убил принцев в Тауэре, чтобы заполучить трон своего племянника. И все знают, что мой отец пришел и спас Англию от этого монстра. И за этот подвиг мы, Тюдоры, получили благословение, ни о каких проклятиях и речи быть не может. Исход битвы при Босворте доказывает, что Всевышний благоволит к Тюдорам. Моя мать вышла за Тюдора, хоть и была из рода Плантагенетов, и красная роза, заключенная в белую, стала символом Тюдоров, Господь послал им Артура и меня. Даже это является доказательством, самым простым и явным: мы – семья, благословенная Господом, не замаранная грехом и свободная от проклятий. Этого доказательства должно быть достаточно любому, во всяком случае, достаточно мне, воспитанной бабушкой в страхе перед любым грехом и ересью. Уж она-то точно знает, что Тюдоры – избранные самим Всевышним короли Англии и что только его благой волей я была поставлена королевой, и что я – ее любимица, как и любимица в глазах Господа. Меня утешали мысли о Екатерине, которая растеряла всю свою заносчивость и превратилась в простую принцессу, умоляющую о возможности выйти замуж и стать членом нашей семьи и уверяющую меня в том, что этой семье ничего не угрожает. Сейчас она низложена до одинокого нищенского существования в комнатах, выделенных специально для придворных приживал, в то время как я занимаю лучшие комнаты лучшего дворца столицы моего королевства, и когда я вспоминаю об этом, мое сердце наполняется добротой и нежностью по отношению к ней. Преисполнившись сострадания, я пишу ей ответ:
К началу родов в мои комнаты приносят дарохранительницу, и мой исповедник вместе с благочестивыми монахинями из аббатства Холируд молятся обо мне денно и нощно. Я ничего не боюсь, если не считать того, что мне недавно сказал муж. Ну разумеется, человек, который носит вериги и власяницы в надежде замолить страшный грех, убийство собственного отца, помазанного короля, будет везде видеть заговоры и проклятья. В самом деле, ему следует как можно скорее отправляться в Иерусалим, иначе как еще, если не крестовым походом, он может вернуть себе благосклонность небес? Потому что его грехи – не ровня ошибкам простых смертных, которые можно замолить простыми молитвами и поклонами обыкновенного священника. И он не был благословлен на правление с самого рождения, как я.
Я не боюсь этих родов, и они проходят легко. Я крайне разочарована, поскольку ребенок оказывается девочкой, но я решаю назвать ее Маргаритой и просить бабушку стать ее крестной и приехать на ее крещение. Девочку тихонько передают кормилице и прикладывают к груди, но она не берет грудь, и я замечаю, как кормилица обменивается обеспокоенными взглядами с одной из нянек, однако мне они не говорят ни слова.
Я позволяю повитухам омыть себя и наложить повязки со мхом и лечебными травами. Как только эта процедура заканчивается, я засыпаю. Когда я просыпаюсь, мне говорят, что девочка уже мертва.
На этот раз муж находит для меня ласковые слова. Он приходит в мои комнаты, где я скрываюсь в уединении и куда не должна ступать нога мужчины – даже мой духовник молился за меня из-за ширмы. Яков входит тихо и взмахом руки отсылает женщин прочь, не обращая внимания на их порицание и упреки. Он берет меня за руку, несмотря на то, что по мне еще не был отслужен очищающий молебен и я еще не чиста. Я не плачу и нахожу странным то, что он ничего не говорит о моем молчании. Почему-то мне не хочется плакать, я хочу только спать. Уснуть и больше не просыпаться.
– Моя бедная возлюбленная, – говорит он.
– Прости меня. – Слова с трудом формируются у меня на языке, но я должна перед ним извиниться. Должно быть, со мной действительно что-то не так, раз двое моих детей умерли так скоро после рождения. А теперь Екатерина и Мария узнают о моем несчастье и Екатерина наверняка подумает, что со мной не все в порядке, что с нами, Тюдорами, не все в порядке, и что «Увы, этого было не дано» относится ко всем нам.
Мария слишком молода и глупа, чтобы осознать, что потеря ребенка – самое страшное несчастье, которое может произойти с королевой. Но Екатерина быстро начнет сравнивать меня со своей плодовитой матерью и символом своего рода – гранатом и станет еще усерднее хлопотать о своем замужестве с Гарри.
– Это всего лишь неудачное стечение обстоятельств, – говорит Яков, словно бы не слышал ни о каком проклятье и это не он говорил мне о нем. – Главное, что мы знаем, что мы можем зачать ребенка, и ты вынашиваешь их и рожаешь в срок. А это – самое сложное, поверь мне, дорогая. Следующий наш ребенок будет жить, я в этом уверен.
– Мальчик, – тихо произношу я.
– Я буду об этом молиться, – говорит он. – Я отправлюсь в паломничество. А ты отдыхай и набирайся сил, а когда мы состаримся в окружении наших праправнуков, то станем молиться о душах тех детей, которых мы потеряли. И мы будем помнить о них только в молитвах, а эту боль от их утраты мы оставим позади, в далеком прошлом. Все будет хорошо, Маргарита.
– Но как же проклятье, вы же сами говорили…
– Я говорил, побуждаемый гневом, горем и страхом, – нетерпеливо отмахивается он. – И был не прав, нельзя было так с тобой говорить. Ты слишком юна, к тому же тебя воспитали с мыслью о том, что ты выше всякого греха. Жизнь покажет тебе, что ты не права, и тебе совершенно ни к чему, чтобы это делал за нее твой собственный муж. И я был бы плохим мужем, если бы поторопил эти события.
– Не надо считать меня глупой, потому что это не так, – с достоинством говорю я.
– И это хорошо, потому что я определенно глупец, – говорит он, склоняя голову.
Я думаю, что надо будет написать Марии, моей сестре, которая сейчас помолвлена с наследником величайшего из королевств крещеного мира, и предупредить ее о коварстве гордыни. Оказывается, можно выйти замуж за могущественного короля, но оказаться не способной подарить ему наследника. В каждом письме из Англии теперь говорится, что она становится все красивее и красивее, но это не значит, что она окажется плодовитой и сможет вырастить сильного и достойного наследника. По-моему, она должна знать, что вполне может стать моей товаркой по несчастью и что ей не стоит думать, что ей удастся пройти этот путь без потерь. Я собираюсь рассказать ей, что Тюдоры не так уж могущественны и благословенны и что, возможно, ее не ожидает такая уж великая судьба, как ей твердят другие, и что ей не стоит надеяться на то, что ее минует горькая чаша только потому, что она всегда была всеобщей любимицей и самым красивым ребенком в семье.