– Ваше величество, этот вопрос касается только вас и его величества.
– Да, но я ничего о них не знаю. Я не знаю, что здесь принято, а что – нет. И я не могу приказывать королю.
– Приказывать не можете, но вы можете его просить.
– Кто эти дети?
Она на мгновение задумывается.
– Вы уверены, что хотите об этом знать?
Я решительно киваю, и она поднимает на меня глаза с выражением мягкого сочувствия.
– Как пожелаете, ваше величество. Как вы помните, королю чуть более тридцати лет и он был королем Шотландии с самых юных лет. Он занял трон против воли прежнего короля и всегда был человеком страстным, любящим жизнь и ее удовольствия. Конечно, у него были дети. Необычно в нем лишь то, что он собрал их всех под одну крышу и окружил такой любовью. Большинство мужчин приживают детей вне брачных уз и оставляют их матерям или отдают кому-нибудь на попечение, либо забывают об их существовании. Но наш король достоин уважения за то, что признает свою кровь.
– Нет, не достоин, – безапелляционно заявляю я. – У моего отца не было детей, кроме нас. И он никогда не заводил любовниц.
В ответ Екатерина опустила глаза, словно что-то знала об этом, но не решалась говорить. Мне не нравилась эта черта Екатерины Хантли: она всегда выглядела так, словно знала какой-то секрет.
– Ваш отец был благословен такой женой, как ваша мать, – наконец сказала она. – Может быть, теперь, когда вы рядом с королем Яковом, у него больше не будет любовниц.
При одной мысли о том, что кто-то мог оказаться на моем месте, кому-то могло быть отдано предпочтение вместо меня, я чувствую, как меня охватывает ярость. Мне невыносима одна мысль о том, что кто-то будет хотя бы сравнивать меня с другими женщинами. Уезжая из Англии, я испытала облегчение от того, что меня больше не могли сравнивать с изысканной Екатериной Арагонской или моей сестрой Марией. Я терпеть не могу, когда меня с кем-то сравнивают, а теперь я узнаю, что у моего мужа с полдюжины любовниц!
– Кто такая Мэрион Бойд, мать Александра, старшего из детей?
Она приподнимает брови, словно спрашивая, точно ли я желаю, чтобы она ответила на это вопрос.
– Кто она такая? Она тоже мертва?
– Нет, ваше величество. Она родственница графа Ангуса. Это очень известная семья, из клана Дугласа.
– Как долго она была любовницей моего мужа?
Екатерина задумалась.
– Достаточно долго. Кажется, Александру Стюарту чуть больше десяти лет, не так ли?
– Откуда мне знать? Я не рассматриваю его.
– Да, ваше величество. – И она замолкает.
– Продолжай, – резко говорю я. – Он единственный бастард, которого она родила королю?
– Нет, она родила королю троих детей. Мальчик умер, но ее дочь, Екатерина, сейчас здесь, вместе со своим старшим братом.
– Такая светловолосая девочка? Лет шести?
– Нет, это Маргарита, дочь Маргариты Драммонд.
– Маргарита! Он дал бастарду мое имя?
Она снова склоняет голову и замолкает. Фрейлины бросают на нее сочувствующие взгляды, жалея ее, оказавшуюся загнанной в угол моей вспыльчивостью. Я известна своей гневливостью, и ни одна из них не хотела бы оказаться на ее месте или стать вестником любых дурных известий.
– Он всем им дал свое имя, – тихо говорит она. – Они все Стюарты.
– Почему же они не дали детям фамилии мужей, раз уж они все подброшенные кукушата? – Теперь я пришла в ярость. – Почему король не требует, чтобы мужья содержали своих жен и детей под своей крышей? Почему мужья не держат своих жен там, где им место, – в своих домах?
Она молчит в ответ.