Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
Я не возражаю. На мой взгляд, леди Бофор в свое время насладилась властью, но теперь-то настало наше время. Итак, я решаю — а теперь все решаю здесь я — коронацию не откладывать. И мы не откладываем.
Я знаю, что Гарри лишь внешне скорбит по бабушке. Это показной траур. В тот день, явившись к нему из опочивальни леди Бофор, я внимательно на него смотрела. По моему виду он понял, что она скончалась. Я видела, что его плечи поднялись и опустились, словно он освободился от бремени ее забот, словно ее костлявая, любящая, крапчатая от старости рука наконец отпустила его. Я видела промелькнувшую на губах улыбку, след восторга, что он жив, молод и полон страстей, а ее больше нет. Но потом он старательно изобразил на лице приличествующую случаю скорбь, а я сделала шаг вперед, с видом столь же печальным, и в полагающихся выражениях сообщила ему, что миледи бабушка умерла, на что он ответил мне в том же тоне.
Я довольна, что он умеет лицемерить. В королевском дворце много дверей, говаривал мне мой отец, и король должен уметь входить и выходить так, чтобы никто не знал, что у него на уме. Гарри пока что мальчик, но когда-нибудь он станет мужчиной, ему придется принимать решения и вершить суд. Я запомню, что он способен говорить одно, а думать другое.
Однако я сделала еще один вывод. Он не проронил по родной бабке ни единой искренней слезы, и я поняла, что у нашего золотого Гарри сердце, которому верить нельзя. Она была ему как мать, верховный авторитет его детства. Окружила его неусыпной заботой, сама учила наукам. Не спускала с него глаз, защищала от ранящих душу впечатлений, не подпускала к нему доброхотов, которые могли бы научить его тому, что она не одобряла. Позволяла гулять только по проторенным ею самой тропкам. Часы проводила на коленях, молясь за него, и настаивала, чтобы его готовили к высоким церковным должностям. Но когда она вставала у него на пути, отказывая ему в наслаждениях, он видел в ней врага, а он не прощает тех, кто отказывает ему в чем-либо. Следовательно, думаю я, этот мальчик, этот очаровательный мальчик когда-нибудь вырастет в мужчину, эгоизм которого станет опасен и ему самому, и тем, кто с ним рядом. Когда-нибудь мы все пожалеем, что бабка не выучила его лучше.
Из Тауэра в Вестминстер Каталину везли как английскую принцессу, в носилках, обитых парчой, на четырех белых лошадках, так что все могли ее видеть. Она была в белом платье из шелка и небольшой, усыпанной жемчугом короне, волосы расчесаны и распущены по плечам. Сначала короновали Гарри; потом и Каталина склонила голову, приняла помазание на лоб и грудь и протянула руку за скипетром и жезлом из слоновой кости. И все это с мыслью, что теперь наконец-то она королева, такая же миропомазанная, как ее мать. Наконец-то она выполнила свое предназначение, миссию, ради которой появилась на свет, и заняла свое законное место, как обещала.
Ее трон стоял чуть ниже, чем трон короля Генриха. Толпа, радостно приветствуя красивого молодого наследника, славила и ее, «испанскую новобрачную», настоящую принцессу, выстоявшую, несмотря ни на что, и провозглашенную наконец королевой Англии Екатериной.
Я так долго ждала этого дня, что теперь, когда он настал, все похоже на сон. Церемониал длится: вот мое место в процессии, вот мой трон, вот прохладная слоновая кость жезла в моей руке, другая сжимает тяжелый скипетр, душный запах напоминает о капле масла на лбу и груди — и все это как сон, в котором я жду Артура.
Но это не сон.
Когда мы выходим из собора, толпа кричит от восторга. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на своего супруга, — и сердце мое падает, как бывает, когда вдруг проснешься некстати: это не Артур. Это не мой любимый. На меня смотрят не красивые вдумчивые глаза Артура, а прищуренные в широкой улыбке глаза румяного, перевозбужденного Гарри.
И в этот момент я понимаю, что Артур окончательно, бесповоротно мертв. Я выполнила свою часть договора, я вышла замуж за короля Англии — пусть это всего лишь Гарри. Прошу тебя, Артур, выполни свою: следи за мной из райского сада и жди меня там. Когда-нибудь я сделаю свое дело и приду к тебе, чтобы не расставаться вовеки.
— Ты счастлива? — спрашивает меня мальчик, который идет рядом, ему приходится кричать, чтобы я услышала его в звоне колоколов и реве толпы. — Ты счастлива, Каталина? Ты рада, что я женился на тебе? Ты рада, что стала королевой Англии? Что я дал тебе корону?
— Очень счастлива, — киваю я. — И теперь зови меня Екатериной.
— Екатериной?! — удивляется он.
— Я королева Англии, Екатерина Английская, — произношу я так, как когда-то Артур.
— Вот здорово! — радостно одобряет он. — Я буду король Генрих, а ты королева Екатерина!
Да, он король, но не Артур, а Гарри, который хочет быть Генрихом, как пристало мужчине, точно так же как я буду отныне королева Екатерина. Та девочка, которая когда-то беззаветно любила принца Уэльского, осталась в прошлом.
Екатерина, королева Англии
Лето 1509 года
Королевский двор, пьяный от ощущения радости, молодости и свободы, развлекался все лето. Два месяца Екатерина и Генрих ездили по стране, гостя в замках и прекрасных, с просторными парками, дворцах, охотясь, трапезничая на природе, танцуя за полночь и вовсю транжиря деньги. За нарядными кавалькадами по пыльным дорогам Англии следовали целые караваны телег с королевским добром — они везли драгоценные гобелены, чтобы украсить дом, где королевской чете доведется заночевать, а также лучшее белье и отборные меха, чтобы устлать супружеское ложе. Делом Генрих не занимался совсем. Единственный раз взял в руки перо, чтобы написать тестю, королю Фердинанду, что очень счастлив, и все. Сундуки с документами, следовавшие за королем из дворца во дворец, открывала одна Екатерина. Все читала, делала пометки, сама подписывала и под своей подписью отсылала герольдов с приказами в Тайный совет.
Только в середине сентября вернулся двор в Ричмонд, и Генрих сразу провозгласил, что конца веселью не будет. С какой стати? Погода стояла ясная, можно охотиться и кататься на лодках, устраивать состязания в стрельбе, танцы и маскарады. Со всей страны съехалась в Лондон знать принять участие в бесконечных празднествах: и те семьи, чей род был древней и богаче Тюдоров, и недавние рыцари, добывшие себе имя и состояние на волне их, Тюдоров, возвышения.
Генрих не задумываясь радостно привечал всех, и каждый, кто блистал остроумием и начитанностью, обладал обаянием или выказывал склонность к спортивным утехам, находил себе место при королевском дворе. Екатерина щедро дарила улыбки, не знала ни минуты покоя, не отказывалась ни от каких приглашений и всячески способствовала тому, чтобы юный супруг развлекался с утра до ночи. Медленно, но верно она взяла на себя сначала придворные увеселения, потом весь дворцовый обиход, потом управление делами короля и наконец государственные заботы.
По утрам она сидела за столиком, поставленным у окна и усыпанным расходными счетами: по одну руку секретарь, по другую — придворный казначей с огромной домовой книгой, за спиной — счетоводы. Раз в месяц она проверяла расходные книги: кухня, винные погреба, гардеробные, раздаточная, выплата жалованья слугам, конюшни, музыканты. Каждый департамент двора ежемесячно отчитывался в расходах и отправлял счета на утверждение королеве, точно так же, как раньше отправлялись они миледи Бофор, и, если хозяйка находила, что налицо заметный перерасход, следовало ожидать посещения одного из счетоводов, который строго попросит объяснений, с чего это вдруг расходы так возросли.
Так в те годы происходило при всех королевских дворах Европы — всюду рачительные финансисты пытались противодействовать новомодной страсти к роскоши и показному великолепию. Каждому королю теперь хотелось не только иметь большую свиту, как у средневекового феодала, но и чтобы свита эта блистала талантами, ученостью и внешним видом. В этих условиях английские казначеи управлялись лучше, чем в других странах Европы. Королеве Екатерине ее хозяйственные навыки достались тяжело, она прошла выучку в те годы, когда пыталась содержать Дарэм так, как пристало королевскому дворцу, не имея при этом практически никаких средств. С точностью до пенни она знала, сколько стоит на рынке каравай хлеба, какова разница в цене на соленую и свежую рыбу и почем галлон вина дешевого, родом из Испании, и дорогого, ввезенного из Франции. Внимательная к ведению домовых книг не меньше (а может, и больше), чем миледи Бофор, королева Екатерина добилась того, что кухарки, торгуясь с поставщиками у кухонных ворот, получали для весьма расточительного английского двора лучший товар за меньшую цену.
Раз в неделю королева Екатерина просматривала счета различных хозяйственных подразделений, и каждый день на рассвете, когда король Генрих охотился, она читала послания, присланные ему, и набрасывала для него черновики ответов.
Это была постоянная, неуклонно выполняемая работа, без которой замерла бы жизнь королевского двора как средоточия государства. Королева Екатерина, поставив себе целью близко познакомиться со страной, не жалела времени на чтение писем и участие в заседаниях Тайного совета и прислушивалась к речам поднаторевших в политике мужей, ища мудрого совета. Она помнила, как ее мать властвовала, опираясь на убеждение. Изабелла Испанская создала свою страну из маленьких княжеств и королевств, взамен хлопотной независимости предложив им управление из единого центра, надежное и недорогое, общегосударственное правосудие, полное прекращение коррупции и бандитизма, а также налаженную систему обороны. Ее дочь сразу поняла, что все это вполне пригодно и для Англии.
Но, кроме того, Екатерина следовала и стопами своего свекра, Генриха VII Тюдора, и чем больше она работала с его архивом, тем выше ценила она трезвость его суждений. Теперь ей было жаль, что как с правителем она не познакомилась с ним ближе: его советы могли б теперь пригодиться. Читая документы и письма, она оценила, как умело Генрих VII балансировал между желанием английских лордов жить хозяевами на своей земле и насущной необходимостью объединить их под властью своей короны. С лисьей хитростью он даровал северным лордам больше свобод и привилегий, чем прочим, поскольку они были его заслоном от шотландцев. Развесив по стенам кабинета карты северных территорий, Екатерина видела, что граница с Шотландией проходит по нагорьям и болотам, к тому же спорным. Такая граница никогда не будет надежной. Шотландцы — то же самое, что мавры, думала она. С ними нельзя делиться. Их надо победить — раз и навсегда.
Она разделяла сомнения своего отца насчет чрезмерно влиятельных вельмож при дворе, помнила, как опасался он их могущества и богатства. Так что когда Генрих в момент неумеренного благодушия назначил одному из придворных чрезмерно щедрый пансион, Екатерина сочла нужным заметить, что этот человек и без того богат, нет нужды делать его сильнее. И хотя Генриху хотелось, чтобы в нем видели короля, славного своей щедростью и склонностью к внезапным подаркам, Екатерина помнила, что богатство ведет за собой власть и что королю, недавно севшему на престол, следует собирать про запас и деньги, и влияние.
— Разве твой отец не говорил тебе о том, что Говарды очень влиятельны? — спросила она, когда они сидели рядом, наблюдая за состязанием лучников.
Генрих, в одной рубашке, с луком в руке, только что отстрелялся, показав второй результат, и сейчас снова ждал своей очереди.
— Нет. А что, надо было?