Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
– А ты не боишься, что он влюбится в Елизавету? – продолжала терзать падчерицу леди Робсарт, зная, что бьет ее по самому больному месту.
– Роберт – мой муж. Елизавета – королева Англии. Каждый из них знает свое положение. Елизавета была гостьей на моей свадьбе. Мы все знаем, что допустимо, а что нет. Я с радостью увижу его, когда он приедет, а до этого готова терпеливо ждать.
– Ты у нас просто святая! – Леди Робсарт всплеснула руками. – Я бы от ревности места себе не находила. Сама отправилась бы в Лондон и потребовала, чтобы он нанял мне дом и все такое.
Эми удивленно посмотрела на нее и холодно сказала:
– Тогда вы очень сильно ошибаетесь насчет поведения жены придворного. Десятки женщин находятся в таком же положении, как и я. Они знают, что своей дерзостью лишь повредят мужьям и испортят их репутацию при дворе.
Леди Робсарт больше не спорила. Поздно вечером, когда Эми уже спала, она написала своему непутевому и неродному зятю новое письмо.
На первой неделе февраля Уильям Сесил сидел у себя в дворцовых покоях за массивным письменным столом с множеством запертых ящиков и читал шифрованное донесение своего римского агента. После коронации Елизаветы его первой заботой стало отправить ко всем основным европейским дворам как можно больше проверенных друзей, родственников и слуг. Всем им было строжайше приказано сообщать ему о любом разговоре, слухе и даже намеке на таковой, где упоминалась бы Англия и ее новая, молодая, неопытная, уязвимая королева.
Уильям был рад, когда сделал своим агентом при папском дворе в Риме магистра Томаса Демпси, более известного его тамошним единоверцам как брат Фома, священник католической церкви. Люди Сесила схватили этого смиренного служителя Божьего сразу же по приезде в Англию, вскоре после восшествия Елизаветы на престол. Среди вещей Томаса был обнаружен такой неподобающий для святого отца предмет, как кинжал, которым он собирался убить новую королеву. Вместо Уайтхолла магистр Демпси оказался в застенках Тауэра и на собственной шкуре познал пытки магистров заплечных дел. Принимать мученическую смерть за веру он не захотел и согласился стать шпионом Сесила. Теперь брат Фома служил протестантам, предавая веру своих отцов. Уильям знал, что любые обещания, даваемые под страхом смерти, нарушаются при первом удобном случае. Очень скоро Демпси может все рассказать своим римским начальникам или просто исчезнуть оттуда, заметя следы. Но пока его донесения имели великую ценность. Человек ученый, он писал их на латыни, а затем зашифровывал.
Сесил откинулся на спинку кресла и перечитал письмо, проверяя, не сделал ли ошибки при двойном переводе: вначале с шифра на латынь, а с нее – на английский язык. Сообщение было настолько чудовищным, что Уильям отказывался верить в него даже сейчас, перечитывая понятные английские слова.
Грядущее постановление означало смертный приговор королеве. Любая кучка католиков, обозленных на Елизавету и недовольных ею, теперь могла легко составить заговор против нее, имея благословение Папы. Это означало узаконенный крестовый поход против молодой королевы, столь же мощный и непредсказуемый, как нападение тамплиеров на мусульман. Постановление развязывало руки всякому подонку, хоть как-то обиженному королевой. Даже безумец, схватившийся за кинжал, оказывался исполнителем папской воли. Этот документ нарушал извечный порядок вещей, когда коронованный и помазанный монарх требовал повиновения от всех своих подданных, включая и тех, кто был с ним не согласен. Оно нарушало вселенскую гармонию, которая ставила Бога над ангелами, тех – над королями, а последних – над простыми смертными. Подданный, поднявший руку на своего правителя… это казалось столь же невозможным, как бунт короля против ангелов и восстание крылатых небожителей против Бога. Безумие Папы нарушало неписаный закон, по которому ни один земной правитель не имел права подстрекать подданных другого на бунт против их верховного господина.
Какие бы разногласия ни существовали между королями, это правило соблюдалось строго, ибо нет ничего опаснее людской толпы, которой позволено свергать правителей. Теперь римский первосвященник выдавал такое разрешение на бунт против Елизаветы. Кто знает, сколько найдется желающих воспользоваться его постановлением?
Сесил хотел было пододвинуть к себе чистый лист бумаги и увидел, что у него дрожат руки. Впервые за все эти тревожные месяцы он всерьез подумал об обреченности правления Елизаветы, предположил, что поставил не на ту карту. Если начнутся бунты, то Елизавете не уцелеть. Слишком многие противились ей с самого начала. Если же ее враги узнают, что заговор против королевы-протестантки вовсе не грех, то начнут плодиться, как вши. А она, как назло, вела борьбу с церковью, со своим советом и с парламентом, нигде не имела полной поддержки, иной раз сталкивалась с неприкрытой оппозицией. Если же против Елизаветы восстанет народ, ей долго не продержаться.
На мгновение, ничуть не больше, Сесилу подумалось, что зря он не поддержал Генри Гастингса. Папа Римский явно не посмел бы благословить мятеж против короля-протестанта. Потом у него мелькнула другая мысль: нужно было убедить Елизавету хотя бы год ничего не менять в церковных обрядах. Пусть все это время, а то и дольше английская церковь оставалась бы под властью Папы, а они тихо готовили бы реформы.
Сесил заскрипел зубами. Что сделано, то сделано. Им всем придется жить со своими ошибками, а кому-то и умереть из-за них. Уильям был полностью уверен в том, что Елизавета погибла бы первой, но не отступила. Он сцепил руки и держал их так, пока не унялась дрожь. Затем Уильям стал придумывать разные хитроумные способы уберечь Елизавету от кинжала подосланного убийцы. Ее надо было оберегать везде: во время придворных церемоний, на охоте, на прогулках вдоль реки и поездок в разные места.
Задача была чудовищной по своей тяжести. Сесил не спал всю ночь, составляя списки тех, кому мог доверять, и разрабатывая способы охраны королевы. Все это время главного советника не оставляла одна и та же мысль. Если английские католики подчинятся распоряжению Папы – а они обязаны так поступить! – то быть Елизавете покойницей. Все его ухищрения могут лишь оттянуть этот момент.
Эми Дадли так и не получила от мужа письмо с приглашением приехать ко двору или хотя бы с указанием места, куда ей надлежит отправиться. Зато пришло сообщение от его родственников из города Бэри-Сент-Эдмундс, что в графстве Саффолк, любезно приглашавших ее погостить у них.
– Видите? Роберт позаботился обо мне! – сияя от радости, сказала она мачехе. – Я же вам говорила, как только его дела наладятся, он сразу пошлет за мной. Надо заранее подготовиться. Негоже заставлять его людей дожидаться, пока я собираюсь.
– Очень рада за тебя, – сказала леди Робсарт. – Кстати, деньги он тоже прислал?
В обязанность шталмейстера королевы входило пристальное наблюдение за лошадьми ее величества, надзор за состоянием конюшен, а также забота о здоровье и содержании каждого животного, начиная от могучих охотничьих коней до последней тягловой кобылы. Когда во дворец приезжали именитые аристократы с сотнями ливрейных слуг, Роберту Дадли надлежало позаботиться о размещении чужих лошадей и корме для них. Помимо этого у него всегда должны быть наготове лошади для гостей королевы, дабы те смогли без промедления отправиться на верховую прогулку с ее величеством. Фрейлины и придворные дамы непременно желали ездить на послушных, не брыкающихся лошадях. Участникам рыцарских турниров требовались боевые кони, которые не испугаются звона мечей. Однако этим круг обязанностей Роберта Дадли не исчерпывался. Он отвечал за королевскую охоту, причем не только за верховых лошадей, но и за гончих псов, ловчих соколов и ястребов. Добавьте к этому заботы об упряжи, многочисленных каретах и телегах, необходимых для переезда из одного замка в другой, о сене и фураже. Все это лежало на плечах сэра Роберта.
«Тогда откуда у него такая бездна свободного времени? – часто мысленно спрашивал себя Сесил. – Почему он вечно трется возле королевы? С каких это пор Роберта Дадли начал интересовать выпуск казенных монет и то, какой их процент износился и требует замены?»
– Мы должны начать чеканку новых монет, – заявил сэр Роберт.
Он явился на утреннее совещание, какое всегда происходило у королевы с ее главным советником, и, невинно улыбаясь, положил на государственные бумаги ветку с нежными, едва распустившимися зелеными листочками.
«Будто на майские игры собрался», – неприязненно подумал Сесил, однако королева улыбнулась и милостиво разрешила Роберту остаться.
– Мелкие монеты просто страшно брать в руки, настолько они истерты и покрыты зазубринами, – продолжил свои рассуждения Дадли.
Сесил не ответил. Это был очевидный факт. Сэр Томас Грэшем и его солидный торговый дом в Антверпене годами бились, пытаясь хоть как-то изменить катастрофическое положение с английскими монетами. Из-за ненадежности британских денег заведение сэра Томаса несло колоссальные убытки, а уплата по займам, которые он предоставлял английским монархам, становилась все более ненадежной и непредсказуемой. Но что значит мнение многоопытного Грэшема, когда сэр Роберт Дадли отыскал столь простое и блистательное решение?
– Нужно будет изъять из обращения старые монеты и заменить их новыми, полновесными, – подытожил сэр Роберт.
Королева озабоченно посмотрела на главного советника и сказала:
– Но если старые монеты настолько истерлись и износились, то мы едва ли сумеем вернуть половину золота, ушедшего на их чеканку.
– Это необходимо сделать, – не унимался Дадли. – Никто нынче не знает истинной стоимости денег, не верит, что в серебряном четырехпенсовике серебра на такую же сумму. Мне доводилось принимать старые долги, и я всегда обнаруживал, что мне платили монетами, имевшими лишь половину их первоначального веса. Когда наши купцы приезжают в другие страны и хотят расплатиться за свой товар, они обязаны ждать, пока тамошние торговцы не взвесят английские деньги, да еще выслушивать насмешки. Никто из иностранцев не принимает наши монеты по их нарицательной стоимости. Только на вес. Казалось бы, куда проще постепенно чеканить новые монеты и заменять ими старые. Но если мы так поступим, то доверия к нашим новым полновесным золотым монетам будет не больше, чем к старым. Нет, вначале мы должны изъять из обращения все старые монеты и как можно шире объявить об этом. В противном случае мы просто пожертвуем благополучием Англии.
Елизавета вопросительно взглянула на Сесила.