Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
– Только не вздумайте выскочить из окна. Нельзя, чтобы из-за таких худосочных мальчишек, как вы, палач остался без заработка. Следом настанет ваш черед, а потом и той красотки.
– Я запомню тебя, – пообещал Роберт. – Позже, когда нас помилуют и выпустят отсюда, ты ответишь за эти слова.
Тюремщик проверил толстые решетки на окнах, убедился, что узникам нечем разбить стекла, и, продолжая хохотать, вышел и запер дверь снаружи.
А внизу, на эшафоте, священник подошел к осужденному и стал читать ему молитвы из латинской Библии. Богатые одежды клирика, раздуваемые ветром, показались Роберту парусами вторгающейся армады кораблей. Потом священник резко прервал чтение, протянул осужденному распятие для поцелуя и отступил.
Роберту вдруг стало холодно. Оконное стекло, в которое он упирался ладонями и лбом, сделалось ледяным. Все тепло его тела будто бы неумолимо поглощалось действом, разворачивающимся внизу. Отец смиренно встал на колени перед плахой. Подошедший палач завязал ему глаза и что-то сказал. Отец повернул голову, чтобы ответить, и от этого простого движения потерял ориентацию. Он убрал руки с плахи и не смог найти ее, вытягивал руки, ощупывая пространство, как слепец. Палач потянулся за топором, а когда повернулся снова – узник отчаянно шарил перед собой, готовый вот-вот рухнуть на пол эшафота.
Лицо палача скрывал капюшон, но чувствовалось, что он встревожен и рассержен. Человек с топором закричал на отца, а тот стал срывать повязку и тоже вопить, что не готов. Раз он не смог ощупью найти плаху, казнь надо отложить.
– Успокойся! – заорал отцу Роберт, барабаня по толстому оконному стеклу. – Отец, успокойся! Ради бога, успокойся!
– Погоди! – кричал внизу его отец, обращаясь к палачу. – Я не могу найти плаху! Я не готов! Не готов! Погоди! Погоди!
Отец ползал по соломе, устилавшей эшафот. Одной рукой он пытался нащупать плаху, другой срывал с глаз тугую повязку.
– Не подходи ко мне! Она меня помилует! Я не готов! – кричал он.
Бедняга продолжал кричать, когда палач взмахнул топором, и лезвие рубануло по шее приговоренного. Брызнула кровь. Ударом отца отбросило в сторону.
– Отец! – закричал Роберт. – Отец мой!
Из раны хлестала кровь, но несчастный продолжал извиваться на соломе, словно умирающая свинья. Он еще пытался встать, однако ноги, обутые в башмаки, его не слушались. Немеющие руки еще шарили в поисках плахи. Палач, проклиная собственную нерасторопность, снова взмахнул громадным топором.
– Отец! – в ужасе завопил Роберт, видя, как лезвие опустилось. – Мой отец!
– Роберт! Господин мой!
Чья-то рука осторожно трясла его за плечо. Он открыл глаза и увидел перед собой Эми. Ее каштановые волосы были заплетены в косу, что она всегда делала перед сном, а карие глаза широко распахнуты. Пламя свечи, освещавшей спальню, делало их еще больше.
– Боже милостивый, – пробормотал Роберт. – Какой кошмар. Упаси меня от повторения. Боже, умоляю тебя!
– Снова тот сон? – спросила она. – Про казнь твоего отца?
Ему становилось не по себе при одном упоминании об этом.
– Просто сон, – торопливо проговорил Роберт, пытаясь взять себя в руки. – Страшный кошмар, и не более того.
– Ты опять видел его? – продолжала допытываться Эми.
– Ничего удивительного, что он мне снится. – Роберт пожал плечами. – Слушай, у нас есть эль?
Эми вскочила с постели и накинула на плечи халат. Повторившийся кошмарный сон она расценила по-своему.
– Это знамение, – убежденно сказала жена, наливая мужу кружку эля. – Тебе подогреть?
– И холодным выпью.
Эми подала ему кружку. Роберт залпом выпил почти весь эль. Остывающий ночной пот холодил ему голую спину. Недавно пережитый ужас теперь вызывал у него стыд.
– Это предупреждение, – сказала Эми.
Роберт попытался беззаботно улыбнуться, однако ужас, пережитый им в минуту отцовской казни, и все последующие невзгоды, обрушившиеся на него с того черного дня, не спрячешь за натянутой улыбкой.
– Будет тебе, – отмахнулся он и допил эль, припав лицом к кружке, чтобы не видеть укоризненного взгляда жены.
– Дурной сон вроде этого всегда несет предостережение. Тебе нельзя плыть с армией короля Филиппа.