Читать книгу «Сборник "Тюдоры". Компиляция. Книги 1-8» онлайн.
— Отец, если ты будешь выговаривать мне, как миссис Карпентер, я вернусь в Англию на первом же корабле! Мой муж предал и опозорил меня. Я не могу его простить и сделать вид, будто ничего не случилось. Я не хочу жить под одной крышей с его матерью и сестрами. Не хочу слышать их перешептываний, когда он возвращается поздно. Я не принадлежу к этому миру.
— Дитя мое, а к какому еще миру ты можешь принадлежать, если не к этому? С кем ты тогда будешь жить, если не со мной? Если не со своим мужем?
Я уже знала ответ.
— Я не принадлежу ни к какому миру. Я согласна жить с тобой, но не с ним.
Отец качал головой. Он не представлял, как женщина моего возраста может жить одна. Женщина всегда должна занимать какое-то место, иначе она просто не выживет.
— Отец, мы с тобой что, не сможем наладить дело, как в Лондоне? Ты же не бездельничаешь и не живешь за счет милости Дэниела. Я буду помогать тебе печатать книги. Мы прекрасно проживем вдвоем. Мы с тобой неприхотливы и на кусок хлеба всегда заработаем.
Отец молчал. Наверное, раздумывал над моими словами. И вдруг я увидела его глазами других людей — немолодого, усталого человека, который теперь вынужден покидать дом, где успел прижиться.
— А в чем ты будешь ходить? — наконец спросил он.
Я чуть не засмеялась. Это в детстве я мечтала о красивых нарядах. Сейчас одежда очень мало значила для меня. Но я поняла: для него мой облик значил очень много. Ему было важно, что у него есть дочь, чей облик вполне соответствует установившимся представлениям. Он больше не хотел видеть меня мальчишкой; тем более что теперь это дало бы немало пищи для сплетен.
— Если хочешь, я буду ходить в платье, — сказала я, чтобы его успокоить. — Но женские туфли на каблуках я больше не надену. И работать я буду в привычной одежде.
— А как же твое обручальное кольцо? — вздохнул он. — Ты ведь не станешь отрицать свое замужество.
— Кольцо я сниму и уберу подальше. Женитьба не мешала Дэниелу навещать свою любовницу.
— Но ведь он — твой муж.
— Который обманул меня еще до женитьбы. Отец, я не могу тебя заставлять. Но и ты не должен заставлять меня жить с обманщиком и предателем. Либо мы уедем из их дома, либо оставайся, а я сегодня же вернусь в Англию.
Отцу было легко с книгами и манускриптами, но в житейских делах он был почти беспомощен. Его страшила необходимость перебираться на новое место.
— Дитя, я так радовался, что у тебя хороший муж, который тебя любит. Я думал, ты здесь будешь счастлива.
Я сцепила зубы, чтобы не дать пролиться слезам. Пусть отец не думает, что я уподоблюсь множеству других женщин, похнычу и прощу. Возможно, он и считал, что все еще можно исправить.
— Не надо мне такого счастья, — сказала я.
Печатный станок — не сундук, который можно быстро перетащить с место на место. Нам вновь пришлось разбирать его по частям и увязывать в тряпки. Я взяла с собой лишь новые платья и белье. У отца одежды было еще меньше. Но зато нам требовалось переместить кипы книг и манускриптов, чистую бумагу, бочки с типографской краской, корзины с нитками для переплетов. Целую неделю нанятые нами люди перевозили на тележках наше имущество из дома Карпентеров в наше новое жилище. Но тяжелее всего нам с отцом было садиться за стол вместе с сестрами Дэниела. Мы ели молча, а они смотрели на меня с ужасом и презрением. Миссис Карпентер буквально швыряла нам тарелки, словно кормила не людей, а бродячих собак.
Все эти дни Дэниел ночевал в доме своего наставника, а домой приходил, только чтобы сменить одежду. Когда он появлялся, я старалась не встречаться с ним, находя себе какое-нибудь занятие, благо их было предостаточно. Он не пытался спорить со мной и не уговаривал остаться. Все это доказывало мне, что, расставаясь с ним, я поступаю правильно. Если бы он действительно меня любил, то не раз попросил бы остаться. Похоже, все его свободолюбивые рассуждения и бунт против вековых традиций были навеяны жизнью в Италии. Я мысленно усмехалась, вспоминая его письмо из Падуи и разговоры на палубе корабля. Я тогда и представить не могла, какая жизнь на самом деле ждет меня в Кале. Оказалось, его гордость и упрямство никуда не делись.
Я нашла нам с отцом домик у южных городских ворот — идеальное место для торговли книгами. Путники, отправлявшиеся во Францию, получали последний шанс купить у нас книги на родном языке. Те, кому требовались карты и советы насчет путешествий по Франции и Испанским Нидерландам, могли найти у нас то и другое. Имелись у нас и книжки с рассказами путешественников. Зачастую они изобиловали выдумками и небылицами, зато могли служить неплохим развлечением в пути. У отца в Кале сложилась репутация уважаемого книготорговца, и переезд не лишил его постоянных заказчиков. В солнечные дни он выносил стул на улицу и просто сидел, наслаждаясь теплой погодой. Я работала за двоих, набирая книги и вращая рукоятку печатного станка. Зато теперь никто не бранил меня за пятна на переднике.
Многие годы отец работал без отдыха. Я видела, насколько он устал. Переезд в Кале, а затем и мой распавшийся брак подточили его силы. Я радовалась, что сейчас он мог отдохнуть. Я вдруг поняла, насколько сама устала от домашних дел в доме Карпентеров. Теперь я с удовольствием вспоминала прежние навыки: снова училась читать фразы задом наперед и на глаз определять количество типографской краски, чтобы отпечаток получался ярким и без грязных краев.
Поначалу отец сильно переживал за мое будущее. Но видя, что я всерьез унаследовала его любовь к книгам и печатному ремеслу, постепенно успокоился. Он чувствовал: даже если вдруг завтра умрет, я сумею заработать себе на пропитание. Тем не менее он постоянно говорил мне:
— Querida, нам нужно откладывать деньги. У тебя должны быть хотя бы скромные сбережения.
Осень 1556 года
Первый месяц нашей жизни на новом месте я просто упивалась свободой, появившейся у меня после бегства из дома Карпентеров. Несколько раз я встречала мать Дэниела и двух его сестер на рынке и на рыбном причале. Миссис Карпентер вела себя так, будто меня не видит. Девчонки, наоборот, подталкивали одна другую и глазели на меня, как на прокаженную, к которой опасно приближаться. Каждый вечер, ложась спать, я с наслаждением укладывалась в постель, принадлежавшую только мне. Я могла лечь в любой позе, зная, что за стеной никто не сопит и не перешептывается. Я благодарила Бога за свою свободу. Утром я радостно просыпалась, зная, что ни под кого не должна подстраиваться. Я не тратила время на выпечку хлеба. Зачем, если в двух шагах от нас была пекарня, и я приносила оттуда к завтраку еще теплый хлеб? Я почти не занималась обедом — нас с отцом вполне устраивала еда в таверне. Я носила свои удобные сапоги для верховой езды. И самое главное, я делала то, что хотелось мне, не стремясь угодить вечно недовольной свекрови.
Все это время я не видела Дэниела, а где-то к середине второго месяца столкнулась к ним нос к носу, выйдя из церкви. В церкви я обязана была сидеть на самой задней скамье. Мое положение считалось ниже, чем у покинутой жены, — ведь я сама посмела уйти от мужа. Я пребывала в постоянном грехе, избавить от которого меня могло лишь полное покаяние и возвращение к мужу, если он милостиво согласится принять меня обратно. Священник постоянно твердил мне, что я ничем не лучше прелюбодейки. Даже хуже, ибо свой грех я творила сама, а не по чужому побуждению. Священник вручил мне целый список покаянных действий. Их было столько, что мне хватило бы до следующего Рождества. Как и при дворе, я стремилась показать себя усердной прихожанкой. Я по многу часов простаивала в церкви на коленях и всегда посещала мессу. Я повязывала голову черным платком и садилась на самый последний ряд. Там всегда было сумрачно, и потому, выходя на яркий солнечный свет, я всегда щурилась.
В тот день, выйдя из церкви, я буквально налетела на Дэниела.
— Ханна! — воскликнул он, придерживая меня за руку.
— Дэниел?