Читать книгу «Подражание Гомеру [based on a post-true story]» онлайн.

— Ты чё, командарм?! — Треф бросил окурок в снег. — Ты в себе? Это ж Минус, брат наш!.. Вспомни осаду, как радовались, когда он в город вошел. Думали ведь, добьют нас укры — ни жратвы, ни патронов, ни топлива. А тут он, свежий, веселый, небитый, с горой боеприпасов, с танками… Мы же все, все, и ты тоже, жизнью ему обязаны! Вспомни и пусти нас. Мы быстро, туда, сюда, не подведем.

— Все так, Фреза, пусти. За брата. И так далее… — подхватил Строгий.

— Все так? Осаду Донецка вспомнили? Радовались, когда он в город вошел? Может, и радовались. Недолго только. Потом, вспомни, вспомни, насилу его из города выдавили, устроила его шпана там такой… бардак. Разбой, пьянка… Жидов всех изнасиловали, баб ограбили… То есть наоборот. Ну, сука, неважно… Короче, ты вот это все вспомни. Еле вывели их. Пришлось пушки на их базу навести, и то не помогло. Откупились по итогу; специально для него искали, что бы ему дать, чтобы поприбыльней, позаманчивей и от города, главное, чтобы подальше. А он еще выеживался: это не хочу, то не хочу, маловато будет… Мясокомбинат ему отдали, самый крупный в регионе, плюс денег еще выпросил три мешка, плюс оружия вагон. Только тогда свалил… принц этот датский, б…, петух гамбургский…

— Да ладно, командарм. Тогда все грабили, и наши, и укры…

— Мало этого, через неделю объявил территорию мясокомбината Новоукраинской Демократической Республикой, а себя ее, б…, президентом. И воевать с украми отказывался, пока мы его, сука, колбасное государство не признаем и договор о коллективной безопасности с ним не заключим! И когда мы на передке подыхали, он по тылам со своей бандой гастролировал, копанки отжимал… Ну все, вечер воспоминаний окончен… Сам туда попер, сам пускай и выпутывается. Я долго его выходки терпел, по добру вразумить хотел. Не надо ему по добру. Ну и мне в таком случае не надо. Вернется живой — под трибунал пойдет. А убьют — сам по ходу виноват, туда и дорога.

Метель улеглась. Остывшее было солнце снова быстро разгоралось. Снег на полу начал таять. Три товарища потоптались в луже талой воды, не глядя друг на друга; помолчали.

— И так далее, — не выдержав молчания, но и что сказать, не зная, повторил свою бессмысленную присказку Строгий.

— Товарищи офицеры! — тихо, но четко произнес Фреза. — Приказываю: неуставные разговоры прекратить. Личный состав вернуть в расположение. Оружие сдать в оружейную комнату. Приступить к занятиям по физической и идеологической подготовке.

БАГОР

Строгий попятился к выходу, непрерывно и ошеломленно всматриваясь в лицо командарма, как будто хотел разглядеть приметы безумия. Потому что ничем, кроме как безумием, не мог объяснить принятое Фрезой решение.

Треф, по-клоунски растопырив руки и ноги, повернулся кругом и направился к дверям, кривляясь и пародируя строевой шаг. В дверях он крикнул, чтобы слышал не только Фреза, но и те, кто толпился в приемной:

— Будет сделано! Потому что командарм сказал: Нада! А раз Нада, значит надо!

И вдобавок пропел:

— Нас на ба-а-абу променя-я-ял…

Фреза схватил со стола планшетник и швырнул изо всех сил в поющего. Треф уклоняться не стал, ловким движением локтя отбил летящий предмет и в ту же секунду направил на Фрезу указательный палец, изображая пистолет.

— Пук! — озвучил он шуточный выстрел, злобно ухмыльнулся и исчез.

В дверном проеме немедленно возник Багор, небольшой человек без цвета и запаха, служивший при командарме ординарцем, шофером, поваром, адъютантом, телохранителем, баянистом, астрологом, врачом, квартирмейстером, посыльным, переводчиком с украинского и, главное, терпеливым слушателем многочасовых молчаний Фрезы, когда тому приходила охота расслабиться и медленно пить разбавленную нарзаном водку, не чокаясь, не говоря ни слова и не пьянея.

— Зампотыл, зампотех, начфин, Нада, вестовой от Черкеса, Павленко и Бурелом, — перечислил он ожидавших приема.

— Кто такой Павленко?

— Такая. Светлана Павленко, мэр Горловки.

— Не вызывал.

— Она сама. Обстрел вчера был. Ребенка там у них убило. Три дома сгорело. Народ, говорит, волнуется. Или, говорит, укров подальше отгоните, чтоб до нас не долетало. Или сами уходите, чтобы у укров повода стрелять не было.

— Мэра, который так говорит, надо из мэров гнать сразу на подвал…

— Не она говорит. Она говорит, что народ говорит.

— Народ… Народ пусть в армию служить идет. А то как ныть и деньги выпрашивать, так они первые, а как на войну, так не найдешь никого…

— Так там, говорит, отец ребенка-то, которого убило, он сам-то в армии, герой Донбасса. Его самого, отца-то, месяц назад тоже убило. Посмертно. Вы его и представили. К званию героя. Крылов такой, может, помните, с бадеровским танком один на один дрался. Обе гусеницы ему гранатами порвал. Но танк тоже неслабый попался, ноги Крылову отстрелил, кровью он истек. А ребенка его вчера…

— Да понял я, понял… того убило, этого убило… От меня-то чего эта Павлова хочет?

— Не Павлова, Павленко. Она ничего не хочет. Она говорит, народ хочет. Чтобы вы, товарищ командарм, бандеровцев прогнали.

— Как же я их прогоню? Нельзя. Перемирие у нас. Картофельное перемирие. Она что, новости не смотрит?

— Медовое, товарищ командарм.