Читать книгу «Саламандра (СИ)» онлайн.

Сканд недовольно рыкнул, позволяя Лексу встать и одернуть задранную тунику. Неизвестно, чем бы все закончилось, зайди монахи на пару минут позже, но информация Лексу сейчас была интереснее самого разудалого секса. Любопытство сжирало, как чувство голода, остро и без компромиссов. Сканд тяжело вздохнул и улегся на лежанке, пододвинув к себе тарелку с мясом.

— Боги сказали, зачем вы появились в моем доме, — Лекс подошел к нубийкам, — и сегодня вы выполните свое предначертание. — Лекс увидел, как все наигранное веселье сошло с лиц воительниц, как шелуха. Их плечи развернулись и мышцы напряглись, похоже, они готовились к смерти. — Мне нужна информация о колдунах, и вы мне ее дадите, всю… давайте, сперва присядем, разговор будет долгим.

Лекс сел в кресло, а нубийкам указал на коврик у ног. Для начала, при важном разговоре стоило занять доминирующую высоту, когда приходится говорить снизу вверх, то юлить не очень получается, и потом, им, как жителям пустыни, привычнее было сидеть на полу, чем на креслах. Нубийки без возражения сели, куда указали, и с горящими глазами уставились на сына Саламандры в ожидании чего-то необычного. Лекс попытался вначале добиться от них связного рассказа, но потом понял, что красноречие явно не их конек, и занялся скорее допросом, чем разговором.

Нубийки охотно отвечали, но только их ответы были, как правило, лаконичны, и иногда, чтобы добиться полной картины, приходилось задавать кучу наводящих вопросов… Лекс порой ощущал себя вивисектором, который потрошит тушки в попытке разобраться с дохлыми телами. Если бы он сам знал, что именно ему надо найти… он ковырялся в их воспоминаниях и мыслях, вытаскивая на свет все, что они когда-либо видели или слышали о колдунах. Детские воспоминания, слухи, личные впечатления от встреч. А встреч было неожиданно много. Казалось, колдуны курировали земли амазонок, при этом не вступая с ними в открытые конфликты. Амазонки жили кочевыми племенами и не имели ничего ценного в понимании колдунов. Ни золота, ни информации.

Вскоре Лекс осознал, что в глазах колдунов амазонки были примерно, как стада животных. Воинственные, но ограниченные по своей сути, без письменности, без багажа знаний. Все их общество было завязано на воинском искусстве и правилах поведения внутри своего сообщества, которые базировались, в основном, на физическом превосходстве. Их науки ограничивались счетом, необходимым для дележа добычи и расчетов с купцами, а историческое наследие предков передавалось в виде песен, легенд и прочих историй, которые рассказывали у костра.

Но при этом колдуны регулярно присматривали за отрядами амазонок. Стоило кому-то разгромить неугодный караван торговцев, как с неба спускался колдун на своем летуне и начинал рыться в разбросанном товаре. Как правило, они забирали свитки, принадлежности для письма или различные непонятные штучки. Они не брали ничего ценного с точки зрения амазонок, их не привлекали яркие ткани или амфоры с вином, то, что им нравилось, в любом случае осталось бы брошенным в песках, и поэтому девы копья позволяли колдунам рыться в их добыче и забирать понравившиеся вещи, как будто они имели на это право. Иногда они заговаривали с выжившими пленниками на непонятном языке, но, как правило, быстро теряли к ним интерес и улетали обратно в свой черный город.

Так же, на непонятном языке, они разговаривали со всеми младшими, которых время от времени девы привозили из других городов или откупали у торговцев. Колдуны порой спрашивали у них непонятно что, а потом, не добившись ответа, улетали дальше. Порой сами торговцы везли с собой парочку смазливых мальчиков, чтобы подкупить дев-воительниц. Они пытались такими «подарками» задобрить амазонок и обеспечить себе безопасный проезд через пустыню. Но иногда они подобными «подарками» вызывали злобу в собственный адрес. Все же, чужаки совсем не разбирались в тонкостях воинского ритуала и платили за оскорбление собственными жизнями. Потому что, только омыв оружие в крови врага, можно смыть оскорбление настоящему воину.

Точно так же, как становища амазонок, колдуны проверяли и прибывающие суда. Казалось, они кого-то искали, а если решали, что нашли, то забирали с собой. При этом, им было безразлично, кто был по статусу тот человек — капитан корабля или безродный раб. Если человек шел тихо, то колдуны просто конвоировали его к подножию черных скал, туда, где были вырублены их дома и гнезда ящеров. А если человек пытался сопротивляться, то его хлопали по плечу или спине, и человек, как мешок, без чувств падал под ноги колдунам. С ним тогда не сильно церемонились, забрасывали на спину своей летающей твари и улетали. При этом любого, кто пытался им помешать, они безжалостно убивали.

Порой тех, кого забирали колдуны, можно было увидеть во время показательных казней. Время от времени на главной площади, которая была размером почти с Колизей, устраивали казни преступников. Каждому человеку объявляли вину, и если он не мог оправдать себя, то его казнили. Именно тогда и можно было увидеть, как на кострах сжигали тех несчастных, которых уводили колдуны. Редко кто мог идти своими ногами. У них были перебиты руки, ноги, порой, и лицо было не узнать, и в вину им ставили одно — предание надежды. Но порой такие люди исчезали на долгое время. Даже ходили слухи, что некоторые из них дослуживались до черных капюшонов, но рано или поздно все они заканчивали на костре, привязанные к столбу. Перед смертью у них вырывали языки, чтобы они не могли навести порчу на мирный город.

Кроме этого, колдуны очень жёстко разбирались с нарушителями законов. У них в городах темницы использовали, как склады или стойла для животных. А любых преступников ждала неминуемая смерть. И неважно, был ли это карманник, заезжий вор или купец, который обсчитал клиента, даже драка в таверне подвыпивших приятелей считалась преступлением, и расплатой за любое нарушение закона была смерть.

Именно поэтому в городе колдунов было тихо и спокойно. Если кто-либо ронял на землю кошелек, то спустя время человек мог найти его там же, где и потерял, и никто не брал чужого. Драк на улицах не было, никто не напивался так, чтобы валяться пьяным на виду у всех. Каждая семья могла иметь столько детей, сколько могла прокормить, а если родители не могли обеспечить детей достаточной едой и одеждой, то старших детей забирали в Черные Скалы и там их кормили, учили и приставляли к тайному мастерству. Дважды в год дети могли проведывать родителей, чтобы те видели, что они живы и здоровы. Но только сами дети со временем начинали задирать носы и смотреть на своих родителей, как на скот. Проходила линька или две, и вот дети переставали узнавать родителей и родных и не стеснялись доставать дубинки, требуя повиновения.

И никто не смел поднимать бунт или роптать на власть колдунов, наоборот, им надо было выражать свою благодарность за заботу и отсутствие войн. С тех пор, как города попали под власть колдунов, первые от кого они избавлялись, были воины. Те, кто выжил или появлялся с торговцами, ставился перед выбором — избавиться от оружия и перестать тренироваться и учиться убивать или умереть. Они могли заниматься торговлей и найти другую работу, но вооруженными на улицах колдунов бывали редкие моряки. И то, колдуны заставляли их оставлять оружие на кораблях. Да и нужды в оружии не было, улицы были безопасны, не было ни карманников, ни воров.

Колдуны сами управляли порядком и сами защищали свои территории. Они разбирались с вражескими войсками еще до того, как те приближались к границам колдунов. И при этом редко кого брали в плен, предпочитая убивать или прогонять в пески без воды и еды на верную погибель. Девы копья иногда подбирали таких несчастных, но только взрослые старшие их никогда не привлекали, в лучшем случае они продавали тех в рабство в соседних городах, а в худшем просто добивали в песках.

Торговать в городах колдунов было выгодно. Никто не обсчитывал, за товар давали хорошую цену и не надо было отстегивать серому кварталу, чтобы корабли не портили, и приезжать в их города было страшно только в первый раз. Колдуны, проверив новеньких тайными словами, больше не докучали им, и только время от времени появлялись, присматривая за порядком. Порой фигура в черном, появившаяся в зоне видимости, заканчивала любую ссору только одним своим видом.

Лекс почесал голову и крепко задумался. Выяснить у Зи и Зу, что это были за слова, не получилось. Девы не заходили в города колдунов… они были для них чем-то вроде табу. Им хватало для торговли других городов, и торговые караваны тоже удовлетворяли все их нужды. Расстаться с оружием и остаться безоружными для них было недопустимым позором, а связываться с колдунами в стычках за право пройти в город было невозможно. Колдуны убивали при первом намеке на конфликт. Стоило только повысить голос или схватиться за клинок, как монахи поднимали руки, пряча их в рукава и давали ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ — или они уйдут, откуда пришли, или будут убиты на месте.

И к этому следовало отнестись серьезно. Колдуны действительно убивали, при этом не разбирая, кто из сестер пререкался, а кто просто рядом стоял и слушал. Причем, как правило, колдуны ходили парами, и одна пара могла остановить до десятка сестер. Но обычно к паре колдунов в случае конфликта подтягивалось еще несколько пар в черных рясах. А против шести колдунов любой отряд дев копья был бессилен. Такие стычки случались, как правило, раз или два в году. Молодые девы искали славы и безрассудно ввязывались в ссоры с колдунами, пытаясь показать свою доблесть, но все заканчивалось очень быстро. Раздавался гром среди ясного неба, появлялись клубы едкого дыма, а потом колдуны призывали своего бога, пиликая на своих дудочках и к тому времени, как дым рассеивался, на улице оказывались живые и здоровые колдуны и мертвые сестры. Причем, на телах сестер не было ран и было непонятно, отчего они умерли. Похоже, что от страха, потому что их лица всегда были перекошены и полны ужаса, но Зи и Зу только виновато вжимали головы в плечи, они даже не могли представить, что могло вызвать такой страх, чтобы умереть от него.

— Я воевал с девами копья, — Сканд внимательно слушал все, что нубийки говорили Лексу, — я даже не могу представить, что надо сделать, чтобы напугать их. Они смеются в лицо перед боем и гордятся своей доблестью. Может, единый бог такой страшный, что все, кто его видят, умирают от страха? И как воевать с таким противником?

— Бить на опережение, — Лекс встал с кресла и прошелся, разминая ноги, — мне надо подумать…

Зи и Зу упали на ковер и мяли пальцами свои бритые головы, со стонами, что они не предполагали, что от разговоров можно устать сильнее, чем от тренировки.

— Отправляйтесь домой, — Лекс легонько пнул нубиек, которые теперь довольно потягивались, как две кошки на ковре, — я с вами еще не закончил, я узнал не все, и вам надо подумать, о чем вы забыли мне рассказать. А теперь марш с глаз моих! Мне надо подумать…

Лекс взял кубок с травяным напитком и задумался, все казалось слишком уж просто, и во всем этом чувствовался подвох.

Цели и средства

— Мне надо подумать… — Лекс отшатнулся от Сканда, который хотел его обнять, — не обижайся, но мне нужны тишина и покой. Надо собрать осколки в кучу и посмотреть, что получается.

Сканд пожал могучими плечами и кивнул монахам, чтобы те проводили нубиек обратно и проследили, чтобы в комнату никто не заходил, а после этого прилег на лежанку и, подперев голову рукой, уставился на мужа. Лекс раздраженно прошелся по комнате. Задачка казалась обманчиво простой, и в этом чувствовался подвох. Ну, не может все быть настолько просто! И в то же время, за всей этой простотой прослеживались логика и ясная мотивация.

Комната Киреля была похожа на большую лоджию. Одна сторона заканчивалась двойным рядом колонн, между которыми висели тонкие шторы и стеклянные бусы, а за ними находились ступени в сад. На улице было тихо и совершенно безветренно. Где-то вдалеке слышалась музыка празднования, но она была сродни уличному шуму и скорее подчеркивала тишину сада. Лекс постоял на ступеньках и вернулся в комнату. В ней горели светильники и факелы, они отбрасывали теплые отсветы на вазы, расписные стены, широкую кровать Киреля и лежанку со Скандом.

Лекс сбросил поясок и тунику, скинул сандалии, сверху побросал украшения. В этом мире он уже привык не стесняться собственной наготы и не воспринимать ее так остро, как в прежнем мире. Здесь тело было скорее, как сосуд для души, мыслей и переживаний, а не нечто запретное и сексуальное, чего стоило бы стесняться. Он сел на коврик, на котором до этого сидели нубийки, повернувшись к ближайшему светильнику, сложил ноги в позу лотоса и приготовился помедитировать. Это лучше всего прочищало мозги и позволяло отвлечься от пустяковых переживаний. Несколько раз глубоко вздохнул, наполняя воздухом легкие, выровнял плечи и, наконец, найдя равновесие внутри себя, задержал дыхание и распустил узел собственных переживаний.

Языки огня в светильнике танцевали замысловатый танец, но это не отвлекало, а скорее помогало сосредоточиться, чтобы обрести покой и тишину. Лекс прикрыл глаза и приготовился, что мысли начнут дрейфовать внутри, как облака, но вместо этого услышал шелест чешуи и тихий смешок.

— Тебе нужна помощь?

Это было так неожиданно, что Лекс потерял дыхание и в растерянности оглянулся, чтобы услышать, кто с ним заговорил, но никого не было и только молчаливый Сканд поднял бровь, пытаясь понять, чему так удивился муж. Лекс тряхнул головой и опять вздохнул, успокаиваясь и расслабляясь.