Читать книгу «Золотая "Цапля" (СИ)» онлайн.

— Рэгги, что будем делать в первую очередь?

— Мыть, стричь, переодевать. Потом помаленьку кормить.

— Логично.

— Вопрос только — кто на это согласится? И не попытаются ли нас вытолкать из города?

— Ну это вряд ли. Не совсем же они свихнутые, хотя конечно — расизьм цветёт и пахнет. Вон, кстати, — он ткнул в вывеску на одном из домов, — похоже, парикмахерская.

— Попробуем?

Саша кивнул, и мы зашли в небольшой дом с вывеской. В средних размеров комнате перед зеркалами стояли два парикмахерских кресла, небольшой диванчик и журнальный столик со стопкой женских журналов.

Из двери, ведшей вглубь дома, вышла немолодая, сухощавая женщина и уставилась на нас. Определив, кто является клиентами, она подошла, рассмотрев малышей, недовольно поджала губы и сказала:

— Направо, через калитку, во двор, ждите там.

Когда мы вышли, она захлопнула за нами дверь и повесила табличку «Закрыто». Мы прошли на небольшой задний двор дома и принялись осматриваться. Несколько ухоженных клумб, небольшая беседка, перевитая виноградными лозами, деревянный домик, присмотревшись к которому, я опознала в нём классический душ с солнечным подогревом. За двориком такой же небольшой огородик с несколькими грядками.

Хлопнула дверь, и во двор вышла хозяйка. На ней был надет длинный клеёнчатый фартук, а в руках была пара аккумуляторных машинок, бутылочка, ещё один фартук и пара больших бумажных мешков.

Сгрузив всё это на скамейку, она разрезала один из мешков, расстелила его на земле и сказала:

— Ставьте.

Я завела детей на мешок, стянула с них их хламиды, и хозяйка с брезгливым выражением лица затолкала их во второй мешок, а затем протянула мне фартук.

— Разувайтесь и одевайте.

Я мигом разулась, закатала штанины и, нацепив фартук, повернулась к душу. Тут мою голову посетила умная мысль.

— Саш, скажи малым, чтобы зажмуривались, когда их будут мыть.

Муж сказал несколько слов на африканском наречии, и мелкие закивали головками.

Мыли их мы долго, по четыре раза намыливая кучерявые шевелюры. Мать, судя по всему, старалась их по возможности подстригать, так что волосы были не слишком длинными, но грязи в них было в избытке. Малые вели себя тихо, а когда мы стали их окончательно прополаскивать, то было видно, что они блаженствуют, и я подумала, что, скорее всего, это первый душ в их недолгой и страшной жизни.

Закончив водные процедуры, мы вышли из душа, хозяйка тщательно вытерла им волосы какой-то ветошью. Затем, отправив её вслед за их хламидами в мешок, поставила пацанёнка на подстилку и стала стричь его «под ноль». Глаза малого наполнились испугом, но тут его сестрёнка ехидно захихикала и что-то сказала. Пацан дёрнулся, явно собираясь стукнуть сестрёнку, но хозяйка опытной рукой удержала его и быстро сняла с него волосы машинкой. Затем намазала его голову пеной для бритья, столь же быстро побрила и вручила мне, забрав девочку.

Я ещё раз завела малыша в душ и сполоснула ему голову. Когда мы вышли, заканчивалась стрижка сестрички, и теперь у брата появился повод похихикать…

15 число 08 месяца 24 года. 15 часов 26 минут. Кейптаун. Алехандро Бланко

Мы сидим за столиком в небольшом заведении под громким названием «Палаццо». Малые с треском наворачивают куриный бульон с размоченными в нём сухариками, а Рэгги смотрит на них блестящими от слёз глазами.

Парикмахерша, которую, как выяснилось уже в конце нашего визита, звали Эмма ван Страатен, не только привела малышей в порядок, но и, попросив нас подождать, через насколько минут вынесла из дома и вручила Рэгги средних размеров бумажную сумку с детскими вещами, пояснив, что это вещи её внуков, которые из них уже выросли, и её дочь попросила их кому-нибудь пристроить.

Вместе с Рэгги они быстренько выбрали шортики пацану и платьице, которое Эмма обозвала «туникой», для малявки.

Когда я протянул ей две десятки, она усмехнулась и сказала:

— За такую стрижку детей я беру пять экю.

— Миссис, вы ещё помыли им головы и всё остальное, что к этим головам прилагается.

Она неожиданно задорно хохотнула и взяла деньги.

— Ну, прилагается там не так чтобы и очень много, — а потом, уже совершенно другим тоном, продолжила: — Вы поступаете правильно, хотя здесь вас и не поймут. Знаете, я боюсь, что нам когда-нибудь припомнят то, как мы не обращали внимания на умирающих у нас на глазах людей.