Когда она уже заклеивала мне рану большим пластырем, рядом остановился ещё один джип, и из него вышла высокая, очень худая женщина в возрасте от «годится мне в матери» до «годится мне в бабушки», точнее я сказать не могла. Полицейский подтянулся, и я поняла, что прибыло начальство. Ой, не к добру это!
Она обменялась с полицейским несколькими словами. «Носатый» попытался снова раззявить пасть, но, глянув на подошедшую, мгновенно заткнулся, словно кто-то щёлкнул выключателем.
Женщина повернулась ко мне. Я встретилась с ней глазами… и у меня мгновенно ослабли ноги, а в голове проскочила идиотская мысль: «Она наверно когда-то служила в гестапо!»
— Бригитта Ширмер, следователь Патруля, — она снова проткнула меня своим взглядом и продолжила, кивнув в сторону полицейских: — Ни один из этих красавцев не говорит по-русски, вот им и пришла в голову светлая идея позвать в качестве переводчика меня.
В её руках появились карточки.
— Так. Уже покойный Мажор, Гога и Рогнеда. Первые два здесь уже два с половиной года, а ты — второй день, — немка вперилась в меня взглядом. — Ну и что же ты с ними не поделила?
Я, сбиваясь и захлёбываясь, принялась излагать события последних трёх дней своей жизни. «Носатый», который Гога, пару раз пытался вклиниться, но стоило взгляду Ширмер только двинуться в его сторону, как он мгновенно затыкался. Выслушав меня, она повернулась к Гоге. Тот снова исполнил арию о сумасшедшей проститутке, которая всем должна и бросается на порядочных людей с дубинкой. Когда он, наконец, заткнулся, фрау грустно покачала головой.
— Гога, Гога. Я, конечно, понимаю, что сложно требовать многого от человека, который выбрал своим именем в новом мире бандитское погоняло, но то, что ты сейчас тут наговорил — это слишком даже для тебя. Ты что, пытаешься впарить мне ту лапшу, которой вы угощаете «свеженьких» девочек из-за ленточки? Тогда мне тебя даже не жаль.
Она жутковато усмехнулась и повернулась ко мне.
— А ты, девочка, допустила только одну ошибку, — у меня внутри всё ухнуло вниз. — Скажи, ну неужели нельзя было и второго тюкнуть по темечку? И полицейским было бы меньше работы, и в Порто-Франко воздух стал бы чище, а так — придётся ещё с этим уродом возиться. — Повернувшись к полицейскому, она что-то у него спросила, и тот протянул ей ключи от машины.
— Чья машина? — Гога на секунду замешкался, а потом ткнул рукой в труп: — Ево. И кегпер ево, я токо нотевал…
Невооружённым глазом было видно, что вопрос «чья машина» перепугал его до дрожи, и Ширмер, вернув ключи полицейскому, резко кивнула головой в сторону их джипа. Гогу затрясло ещё сильнее, и он завертел головой, похоже, прикидывая, как бы дать дёру.
Вскоре полицейские вернулись с небольшим пакетом и стопкой конвертов. Увидев их, Гога рванулся наутёк, но один из прибежавших на стрельбу подставил ему подножку, а когда Гога попытался подняться, полицейский прижал его к земле и надел наручники.
— Та-ак. И чего же это мы так резво убегаем? — голос Ширмер был почти ласковым, но мне почему-то захотелось спрятаться, и поглубже. — Ну что ж, сейчас мы проедем в управление и посмотрим — из-за чего ты так перепугался.
У Гоги намокли штаны, и он стал орать, что ничего не знает, что он вообще просто шёл по улице, и его не имеют права забирать. Полицейские, не обращая на это внимания, затолкали его в свой джип, а Ширмер протянула мне мою карточку и сказала:
— А ты, красавица, завтра в десять часов придёшь в управление полиции, и там мы закончим с этим делом. А сейчас — марш домой!
По дороге на меня накатило так, что я и не помнила, как добралась до гостиницы. Не обращая внимания на настороженное выражение лица хозяйки, я ткнула пальцем в бутылку на полке и тарелку с бутербродами, схватила чашку с подноса рядом с кофеваркой и стала откровенно набираться.
В бутылке осталось уже меньше половины, когда рядом раздался голос Алехандро:
— Привет.
— Привет. Коньяк будешь?
Он присел за стол и поставил на него такую же чашку.
— Буду. Если скажешь — по какому поводу. И кстати, а где Лилия?
— Лялька? Лялька пошла с Рихардом. Давай посуду,
Я хотела налить ему, но чуть не опрокинула бутылку, и он взял инициативу на себя.
— Ну, за что будем пить?
Не ответив, я проглотила коньяк, закусила и встретилась с его изумлённым взглядом. А через несколько секунд до меня дошло, что я вытерла руку об рубашку.
— А-а-а… Всё равно выбрасывать, в ней дырки от пули, и кровью испачкана…
— Что?!
— Саша, два часа назад я убила человека…
05 число 04 месяца 24 года, 28 часов 11 минут. Порто-Франко. Алехандро Бланко