Стр. 86, строка 34
Вводится ремарка: «В темноте раздаются осторожные шаги Марии Лукьяновны»
Стр. 87, строка 27
«Так ушел. (Мечется по комнате)» вместо «Так ушел»
Стр. 87, строки 29–30
«Серафима Ильинична (со свечкой, заглядывая в соседнюю комнату). Семен Семенович!» вместо «Серафима Ильинична. Семен Семенович» Стр. 87, строки 41–42
Вводится ремарка: «Серафима Ильинична бросается к кровати, ставит свечку и снова бросается к комоду»
Стр. 87–88, строки 43 и 1–2
Вводится ремарка: «(Останавливает Серафиму Ильиничну, подбегает к стене и срывает с гвоздя юбку)»
Стр. 91, строка 6
«Александр Петрович (высунув голову)» вместо «Александр Петрович» Стр. 91, строка 12
Вводится ремарка: «Голова Александра Петровича скрывается»
Стр. 91, строка 21
«Александр Петрович (высунув голову)» вместо «Александр Петрович» Стр. 91, строка 26
Вводится ремарка: «Голова Александра Петровича скрывается»
Стр. 99, строка 10 «ему» вместо «им»
Стр. 106, строки 30–32
Вводится ремарка: «Мария Лукьяновна и Серафима Ильинична уходят в другую комнату. Семен Семенович закрывает за ними дверь»
Стр. 138, строки 27—29
Введена реплика: «Аристарх Доминикович. И остался лежать страшным камнем всеобщего преткновения»
Стр. 145, строки 4–5
«Где револьвер? Скорей. (Поднимает револьвер.) Говорите, живет? Хорошо» вместо «Где револьвер? Хорошо»
Стр. 151, строка 14
«Вы смотреть?» вместо «Вы смотрите»
По документам и письмам, публикуемым в книге, читатель может проследить начало работы Эрдмана над новой пьесой. Работа над ней шла мучительно — в стране сгущалась атмосфера страха и неуверенности.
В декабре 1928 г. рукопись комедии была передана Мейерхольду.
На протяжении последующих трех лет Эрдмана не покидала надежда увидеть пьесу на сцене театра. Когда у автора возникло сомнение, что ГосТИМ осуществит постановку, он передал пьесу в Театр им. Евг. Вахтангова и во МХАТ.
Но судьба комедии была предрешена, ведь она уже своим существованием отрицала систему, где «то, что может подумать живой, может высказать только мертвый».
Последняя попытка Станиславского поставить «Самоубийцу» относится к тому времени, когда Эрдман был уже в ссылке.
Основные этапы борьбы за сценическое воплощение комедии отражены в публикуемых документах и предисловии. Каков был накал страстей вокруг пьесы, видно из редкого по обнаженности письма Вс. Вишневского.