Читать книгу «Легион» онлайн.
– Храма Вулкана в самом городе нет, но здесь, в центре Рима, есть эта священная площадка – вулканал – где, словно у государственного очага, сенат иногда проводит совещания. А все храмы Вулкана, как божества, что повелевает огнем, находятся за пределами городских стен. Люди боятся пожара.
– Зато не боятся его жены[87], – не удержался Федор.
– Ты прав, опцион, – ухмыльнулся Гней.
Скоро они оставили это священное место позади, но на пересечении Форума и еще одной площади – Комиций[88], как уведомил Гней, – морпех заметил огромный черный валун, рядом с которым стояли два каменных льва.
– Это самая древняя могила, – проговорил центурион, перехватив его взгляд и останавливая коня, – священная могила Ромула. Черным камнем древние отметили место, где похоронен основатель великого города.
Посмотрев некоторое время на могилу человека, заложившего в незапамятные времена Рим на этом месте и убившего ради этого своего кровного брата, несогласного с ним, Федор тронул коня.
– А театры здесь есть? – поинтересовался он, когда Форум и Комиция исчезли за поворотом новой улицы, запруженной народом.
– Ты знаешь, что такое театр? – казалось, Гней удивлен не меньше, чем сам полагал поразить своего спутника, отсталого рыбака.
– Слышал, – соврал опцион. – К нам в Калабрию приезжали странствующие комедианты.
Театр в Риме, конечно, существовал, причем не один, но тот, который показал ему центурион, тоже не произвел на Чайку особого впечатления. Нет, представления в нем играли, но этот театр не походил на колоссальное многоярусное сооружение из камня, разделенное на сектора и способное вместить в себя тысячи поклонников прекрасного. Он был лишь примитивной деревянной площадкой с рядами скамеек возле нее. Федор долго переваривал ощущение убогости, навеянное этими неказистыми подмостками, вспоминая деяния еще не родившегося Помпея[89], запомнившиеся по нескольким историческим книгам.
Некоторое время ехали молча, пока не показалось следующее, привлекшее внимание Чайки строение. К его немалому удивлению, то, что он издалека принял за стадион, действительно являлось простейшей ареной для упражнений, размещенной на Марсовом поле. Правда, спустя пару сотен лет, насколько удалось припомнить Федору, ее реконструируют и сделают просто великолепной. В нынешние дни здесь тоже проходили бега с колесницами и разнообразные состязания по случаю ежегодных торжеств. Прикинувшись деревенщиной, бывший сержант попросил напомнить ему, о каких, собственно, праздниках идет речь, и Гней немедленно заглотил наживку:
– Ближайшие – Великие Римские игры в честь трех Капитолийских богов, потом наступит сезон Плебейских игр, а за ними – состязания в честь Цереры[90].
– А гладиаторы там будут? – спросил Федор, надеясь услышать отрицательный ответ. Колизея-то, как ни крути, еще не существовало.
Но центурион его огорчил.
– А как же! – ответил он. – Обязательно! Что за праздник без боев. Несколько пар на Великих римских играх точно выставят[91].
Федор не стал развивать тему. Гладиаторы, значит, уже есть, и то ладно. Главное, не попасть в их ряды. И Чайка снова переключился на созерцание городских строений, стараясь не вдыхать местные запахи слишком глубоко.
Наблюдая культурный уровень жителей столицы, Федор понял, что в определенном смысле он ниже уровня некоторых завоеванных народов. Очень многое римляне позаимствовали у этрусков, покоренных раньше остальных, – любознательный сын профессора когда-то читал об этом – особенно в строительстве. Но практически неоспоримым эталоном служили все-таки греки. На эллинских богов и мифы, пустивших крепкие корни на этой земле, можно и не отвлекаться. А портики, колонны и изваяния богов уже сейчас занимали примерно четверть Рима.
Времена империи, когда здесь один за другим начнут вырастать величественные здания – Форум Мира, Колизей[92], Арка Тита, колонна Траяна, не говоря уже о сотнях великолепных театров, еще не наступили. Судя по всему, нравы со времен Цинцинната еще не успели сильно измениться. Рим по-прежнему оставался большой деревней, окруженной сотнями обычных селений. Но одно обстоятельство прямо-таки бросалось в глаза – повсюду роилось множество народу. Несмотря на то, что Рим еще не вырос до своих гигантских размеров, им уже владела толпа. Ее дух витал над семью холмами. И этот дух уже готовился требовать крови и зрелищ.
– Сколько здесь солдат? – спросил Федор, когда они покидали Рим той же дорогой.
– Чтобы охранять такую крепость, нужно держать здесь много легионеров, – туманно заявил центурион. – Она способна вместить десятки тысяч человек.
– Десятки тысяч только для обороны Рима?
– Это сердце, – снисходительно ответил Гней, – и его нужно защищать.
Глава тринадцатая
Цизальпинская галлия[93]
В свитке, что привез главный центурион своему командующему, содержался приказ, обязывающий Памплония прервать свой приятный визит. Военный трибун немедленно, хотя и с кислой физиономией, отдал соответствующие распоряжения, а Гней сразу уведомил морпехов, что они получили новое задание: временно перебросить часть сил из морского корпуса Тарента на север для поддержки первого легиона и легиона союзников, стоявших в Цизальпинской Галлии. У разведки появились свежие данные, что горные племена готовят новое вторжение на покоренные римлянами территории, и сейчас же началась подготовка к крупной карательной операции, имеющей задачу предотвратить новое восстание галлов. Флоту Тарента, оказавшемуся в относительной близости от Рима, неожиданно выпала роль морской поддержки первого легиона. Вероятно, остальные морские силы Рима оказались заняты, морпехи же Тарента со своей миссией справились раньше намеченного. Первый легион – тот самый легион союзников, где служил друг Гнея центурион Эбуций Гемин Руф. Узнав о содержании приказа, Гней откровенно обрадовался, чего нельзя было сказать о командующем.
Военному трибуну предписывалось немедленно приступить к выполнению приказа. Он и приступил. Но по-своему. Отправил Гнея за подкреплением в луканские земли, а сам остался нежиться в доме сенатора, дожидаясь, пока все корабли стянутся в гавань Остии.
На этот раз они скакали быстро и к вечеру спешились в гавани, где их поджидала флагманская квинкерема «Гнев Рима» и сопровождающие ее триеры. Гней Фурий Атилий во главе своей центурии поднялся на борт флагмана и передал приказ командующего капитану. А на рассвете следующего дня они уже плыли к берегам мятежной Лукании, подняв паруса и обгоняя грузовые караваны с зерном.
Прибыв в скором времени к осажденному порту, к тому моменту уже взятому и сожженному дотла, Гней Фурий Атилий вызвал к себе из лагеря, расположенного, как всегда, на берегу, офицера, руководившего боевыми действиями. А когда кривоногий Клавдий Пойдус Григ явился пред очи, то получил приказ немедленно грузиться на корабли со всем личным составом. Гней распорядился оставить в землях поверженных луканов лишь первый укрепленный лагерь и часть флота, находившуюся поблизости, а также отправить туда половину либурн для усиления. Все остальные корабли он забирал с собой. Основная ударная сила состояла теперь из тринадцати квинкерем, причем только три из них были укомплектованы гастатами – «Гнев Рима», «Сила Тарента» и «Хищник» – остальные же десять, в том числе и двухбашенные, с командами делили старослужащие. Флот дополняли пятнадцать остроносых триер с принципами, в скорости и маневренности этих кораблей Федор уже убедился. Он никогда еще не встречался с галлами, но пребывал в уверенности, что если поступит приказ заблокировать их побережье, то морпехи Тарента справятся с этим без особого труда. Ни одна лодка не проскользнет.
Проскучав у разрушенного луканского порта пару дней, они дождались подхода кораблей с первой стоянки, и, наконец подняв якоря, вся армада направилась в сторону Рима.
– А что если мятежники соберутся с силами и нападут на наш лагерь? – спросил Федор у центуриона, когда они отчаливали от берегов Лукании.
– Не нападут, их уже слишком мало, – заявил Гней Фурий Атилий, разглядывая скалистые, поросшие лесом берега. – Мы перебили многих на этом побережье, а с оставшимися скоро разберутся легионы консула. Луций Эмилий с помощью своих солдат и четвертого легиона союзников Прокула Постумия уже взяли большинство горных крепостей мятежников и пустили им кровь. Дни тех, кто восстал против Рима, сочтены. Так что мы можем заняться более сильным врагом – галлами. Вот кого стоит истребить до последнего ребенка, очистив наши северные окраины. Иначе они снова захватят Рим.
[87] Женой Вулкана была прекрасная богиня Венера.
[88] Комиций – площадь народных собраний.
[89] Первые театральные представления в Риме начали давать около 240 г. до н. э. Спектакли играли на примитивных деревянных площадках. Первый каменный театр в Риме построил Помпей в 55 г. до н. э. Этот театр стал образцом для всех римских театров. Он имел полукруглую орхестру, отделенную парапетом от зрителей. Его зрительный зал (cavea) с расположенными один над другими зрительными рядами делился на ярусы и сектора. Как и греческий, этот театр не имел крыши, но над ним можно было натягивать тент. Обращенную к публике стену скены украшали колонны и картины.
[90] Строго говоря, таких праздников за время Республики было семь: Великие Римские игры в честь трех Капитолийских богов (4–14 сентября); Плебейские игры в память уравнения в правах плебеев и патрициев после ухода плебса на Авентинскую гору (4–17 ноября); игры в честь Цереры (12–19 апреля); игры в честь Аполлона, установленные по обету об изгнании Ганнибала из Италии и сделавшиеся постоянными после эпидемии чумы 208 г. до н. э. (5–13 июля); игры в честь Великой Матери (4–10 апреля); игры в честь Флоры (28 апреля–3 мая) и игры в память победы Суллы (26 октября–1 ноября). К этим праздникам во время Империи были добавлены: игры в честь Венеры Родительницы (20–30 июля); игры в честь Марса (12 мая и 1 августа); праздники в честь Августа (3–12 октября). Однако многие из них были установлены уже после Второй Пунической войны.
[91] Первый бой трех пар гладиаторов был устроен в 264 г. до н. э. на Форуме Марком и Децием Брутами в память их отца. Позднее гладиаторские бои стали устраивать вместе с другими играми по случаю различных событий частной и общественной жизни. Первоначально гладиаторами становились военнопленные, рабы и преступники, а в императорское время громкая слава и большие гонорары привлекали в их ряды вольноотпущенников и свободных, причем иногда даже из высших сословий. Многократные победители боев награждались специальными гладиаторскими тессерами и почетным мечом, что символизировало возможность освобождения.
[92] Здание Колизея – гигантского амфитеатра для публичных зрелищ – было воздвигнуто в I веке н. э. Строительство началось в 72 году и продолжалось почти 10 лет. Римский император Тит в 80 году ознаменовал открытие Колизея играми, продолжавшимися 100 дней. Строительство было полностью завершено двумя годами позже.
[93] Gallia Cisalpina, – строго говоря, так эта область в долине реки По стала называться только около 190 г. до н. э, однако название уже устоялось, и мы позволим себе называть ее так с более раннего периода.