Аркадий поздоровался, но руки не протянул.
«Все равно про деньги не скажу. Дружба дружбой, а табачок врозь», — решил Дядя и неуверенно топтался у двери.
— Садись, Григорий. Теперь тебе торопиться некуда, — невесело обронил Аркадий и добавил: — Вот уж не ожидал, что вернешься к фартовым. Ведь обещал завязать. А сам сегодня ночью старика обокрал. А заодно — и государство… Ведь коллекция эта — не только музейная, а и валютная ценность.
— На пугу берете, Аркадий Федорович. Так это — для пацанов. Я для таких шуток староват, — заставил себя улыбнуться Григорий.
— Ничуть не па пугу. Изволь сам убедиться. Сейфы эти, японской работы, с врезными замками, вскрывать умели лишь трое. И это по всему Приморью и Сахалину. Один из медвежатников умер два года назад. Второй — в Архангельске срок отбывает. Третий — ты. Заметь, никто из воров не может подобрать бородки отмычки столь быстро, как ты. Да еще не повредив скважину. Обычно пользуются фомкой — как ломом. И только ты, а я знаю твой почерк не первый год, умеешь работать чисто. Но и это лишь первое доказательство. Есть и другие. Продолжим? Иль хватит в прятки играть? — спросил Яровой.
Дядя, сталкивавшийся с ним не впервой, знал, что не станет накручивать, сгущать краски этот человек. Но уж так не хотелось расставаться с деньгами.
— Да садитесь, Смелов. Не робейте, — предложил Аркадий Федорович.
— Что ж, Аркаша, твоя взяла. Только не своею волей вляпался я в это дело. А по принуждению.
Дядя, понимая, что влип основательно, рассказал Яровому без утайки. О Привидении и Кляпе. И даже об Аннушке не смолчал.
Аркадий слушал внимательно. Записывал в протокол допроса каждый свой вопрос и ответ Дяди.
Спрятав подписанный протокол в сейф, Яровой молча думал.
Смотрел на Дядю и не видел его. Потом, словно решив что-то для себя, спросил:
— А сам, без принуждения, согласишься на контакт с Кляпом?
— Это как же я смогу? Сидя в клетке?
— Нет. Под подпиской побудешь. О невыезде.
— А если они меня с собой в дело затянут? И не в Охе?
— Мы с тобой теперь другую связь назначим. Особую. И тут все будет зависеть от тебя самого. Серьезное это дело и опасности в нем немало для всех. Но и выбора-то не густо. Может, ты сейчас пойдешь к Привидению, и расскажешь ему обо всем сам? Пусть он около твоего дома и своих дружков выставит.
— Не выставит, — не согласился Дядя.
— Почему?
— На что ему отпугивать Кляповых фартовых? Да и Привидение хочет свести счеты с Кляпом и его «малиной» одним махом. А это сподручней только на большом деле. Всех сразу накрыть.
— Тогда послушай, что предложит тебе Привидение.
— И так знаю. Пять кусков стребует, как пить дать.
— Так что же ты намерен делать?
— Домой пойду. А Привидение сам меня сыщет. Не поздней завтрашнего дня. Кентов пришлет иль как в прошлый раз.
— Опасаешься сам к нему идти?
— Деньги отдавать не хочу. Ведь потребует, гад. Знаю я его, — выдал свое беспокойство Дядя.
— Ну, а если узнают, что тебя повесткой вызывали, как ответишь? — поинтересовался Яровой.
— Скажу, что стращали в прокуратуре статьей за тунеядство, велели на работу определяться. А я отказался: дескать, хоть и не получаю пенсии, а возраст — пенсионный. Не имеете права принуждать.
Уходя, Дядя приостановился у двери, сказал негромко:
— Смотри, не прозевай: коль Привидение наведается, одна половина окна на кухне будет завешена занавеской. Коль Кляп — все окно зашторено. Если мне нужно увидеться с тобой — пустая бутылка на окне будет стоять. А если срочно помощь твоя понадобится, тогда уж позвоню тебе.