— Звукоизоляция в вашем доме плохая. А фартовые знают, что прямо под вами живет лейтенант милиции. Я его, на всяк, предупрежу.
— Только без мусоров! — взмолилась Оглобля.
— Вам какая разница, кто поможет от смерти уйти? — возмутился Яровой.
— Лучше пусть ожмурят. Выжить с помощью лягавого — западло!
— Ладно. Не будет милиции. Но когда вас поведут к пахану, наденьте светлый платок. Если в квартире что-либо начнется, закройтесь в ванной. Договорились? А теперь — мы с вами не беседовали. Внушите это себе. Вы прождали в коридоре.
— А если они в коридор заходили, тогда как?
— Внизу милиционер. Он для фартовых — пугало. Не были, не могли войти без повестки.
— Ну что ж. Похиляла я. Коли не свидимся больше, не ругайте, если где не так было. Страшно мне. Впервой на хазу идти не хочу, — не врала Тоська.
А ночью, когда Ольга уже уснула, Тоська услышала тихий стук в дверь.
Баба не спала. Она тут же накинула халат, сунула ноги в тапки. Тихо открыла дверь.
— Пахан ждет, — шепотом сказал Цапля и указал Тоське вниз. Та торопливо оделась, повязала голову белым платком и, закрыв на ключ дверь, вышла из дома.
— Хиляй в парк, — холодно приказал Цапля и пошел вперед дергающейся походкой.
Тоська, войдя в парк, замедлила шаги. Ее всегда пугала темнота. Да и куда спешить? Никакой радости она для себя не ждала от этой встречи.
Тихо шумели листья на кронах деревьев, словно прощались или о чем-то предупреждали Оглоблю.
Баба вздрагивала веем телом. Ей жутко. Ей так хотелось вернуться домой — в чистую, теплую постель, забыть прошлое, кентов и страх за день завтрашний! Настанет ли он, каким будет?
Мышь, перебегавшая дорогу, едва не попала Оглобле под ноги. Баба вскрикнула в испуге.
Цапля в прыжок вернулся, дернул за рукав, потащил рядом.
— Не тяни. Сама дохиляю, — вырвала руку баба.
— Тогда захлопни хлябало! — впервые так грубо отозвался Цапля.
Тоська решила отомстить ему за хамское обращение и настучать пахану, если у того будет настрой вообще ее слушать.
— Валяй сюда, — указал Цапля на глухую тропинку. И сам нырнул в темноту деревьев.
Тоська трусила следом. Ее то в озноб, то в жар бросало. Ноги заплетались, не слушались.
— Гоп-стоп! — встал из-под куста Кабан. И, разделив Тоську и Цаплю, приказал фартовому стоять на стреме. Тот прилип к дереву. Затих.
Кабан, подхватив Оглоблю за рукав, бросил коротко:
— Хиляй вперед, курва!
Оглобля не обратила на это внимания, зная фартового не первый год. Тот иначе и не называл баб.
Тоська спотыкалась о корни деревьев, шла вслепую. Кабан пыхтел сзади. Ей казалось, что они давно миновали парк. Но вот она увидела скамью, скрытую кустами. Там — Дядя. Не один. Едва увидели Оглоблю, второй куда-то шмыгнул, лишь кусты зашуршали, выдавая человека.
Баба двинулась к скамье напролом, через кусты. Плюхнулась рядом с паханом без приглашения. Ноги не держали.
— А я тебя шарила повсюду, — сказала вместо приветствия.
— Я ж не велел! — вскипел Дядя.