Тело королевы не было выточено из стали, как ей хотелось иногда думать; растерзанное сердце не было поделкой из смерзшегося камня. Марш по болотам Ангрена и битвы ее измучили, добила рана, полученная

У Ви остается всего ничего времени, и воспоминания становятся ломкими, пестрыми, как старые карты, которые таинственно вытаскивает из колоды Мисти. Ее жизнь давно отмеряна, и Судьба смеется ей в

Известная история, в которых двух упрямых идиотов заставляют работать вместе, но про принятие и осознание себя, борьбу с психологическими травмами, серийных убийц, с которыми не все чисто, и про

Собрался в дорогу Иван, шел, шел и видит — лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: — Коли есть тут жив человек — отзовися! Кто побил это войско великое? Отозвался ему жив человек: —

Петербург рассказывает сказки. Шепчет, клокочет болотно, бает страшные и смешные обрывки истории, хранящиеся в цветной шкатулке: о людях и нелюдях, притаившихся на клочке между Россией и холодным

В том, есть ли жизнь после смерти, Влад Войцек никогда не сомневался: в этом его мир был прост и прозрачен, впереди ждало существование адским духом — которое, конечно, оказалось куда незауряднее,

Под Адом, миром демонов, составленном из девяти пестрых кругов, всегда лежал таинственный заброшенный мирок — Тартар, выжженная пустошь, населенная хищным диким зверьем. Однажды демоны собирают

Никогда не знаешь, куда уведет Предназначение. Сплетется клубком, выкатится, поведет самыми топкими путями и непроходимыми чащами, опутает крепко — не вырваться. Тракт, села, чудовища и люди хуже

Долгая история, рассказанная у костра одной адской ночью; история от той, кто совсем не любит вспоминать о прошлом: про светлокрылых ангелов, про их блистательный город, про войны, которые они вели.

Кровопролитная гражданская война в Аду закончилась пятнадцать лет назад, и жизнь пошла своим чередом: трон занял другой Падший, а Черная Гвардия чутко правит Преисподней, изнывая от блаженного

Каков герой двадцать первого века, откуда он придет? Грянет свыше, низвергнутый с самых высоких небес в самые низкие ады, лишенный титулов, покровительства и бессмертия? Явится из иного мира, чтобы

«— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. — Голос хриплый, словно неделю я провела в пустыне. Сглатывая почему-то вязкую слюну, я дрожу. Со стороны — прежнее безразличие. И плевать. Мне нужно